А дело-то, судя по всему, обстояло ровно наоборот: есть исследования, рассматривающие тамплиеров и госпитальеров Западной Европы как преемников традиций восточных школ. Эти рыцарские школы ранних суфиев называли футувва (от арабского фата, сравнимого по значению с русским выражением «добрый молодец»), a их внешней функцией была охрана караванов паломников к святым местам.
Начало движения футувва связывают с именем Али ибн Абу Талиба, двоюродного брата, зятя и соратника Пророка Мухаммада ﷺ. (Стоит отметить, что, помимо этого, от Али берут начало линии духовной преемственности всех суфийских орденов, а от потомков Али и Фатимы - также линии генетической преемственности Людей Дома - сейидов). Кодекс чести, впоследствии ставший основой образа доблестного рыцаря без страха и упрёка, впервые появился среди последователей футувва и был основан на качествах, проявленных Али при защите от врагов. Среди них - отказ от действий, вызванных гневом или обидой, милосердие к побеждённым, мужество, самоотверженность, духовная чистота, забота о слабых, детях и женщинах.
Суфий Абу Бакр Шибли, когда его спросили, что означает футувва, сказал: «Быть приверженным Истине в испытаниях, оставаться мягким под давлением грубой силы и отдавать ближним последнее в условиях лишений».
Впоследствии система ценностей футувва, выйдя за пределы чисто воинских объединений, стала основой адаба – кодекса чести суфийских братств и даже ремесленных гильдий. Адаб можно назвать редким примером положительного обусловливания. Он – важная часть работы обучающих групп Традиции, воспитание личности, неотделимое от укрепления сущности. Как я писала в статье «Диаграмма смотрит на тебя», во многих из наших теккий на самом важном месте помещено напоминание об этом - каллиграфическая диаграмма, объединяющая личностные качества футувва: искренность, правдивость, стремление к добру и адаб.
Кроме суфийских сообществ, идеи футувва до наших дней отчасти сохранили некоторые восточные школы боевых искусств. Ещё до поездки в Иран мы знали о том, что в этой стране до сих пор жива оригинальная традиция зурхане («домов силы»), чьи ритуалы и термины напоминают как о футувва, таки о суфийских школах. Конечно, мы хотели посетить один из таких домов.
...В Исфахане – тёплый октябрьский вечер. Мы с Друзьями долго идём по тёмным извилистым переулкам старого города вслед за Проводником. Он договорился с муршидом («мастером») зурхане о том, чтобы мы поприсутствовали на тренировке (как потом выяснилось, обычно в тот день недели занятий не бывает, но двое атлетов и муршид пришли специально ради нас).
Проводник рассказывает, что когда-то в молодости от сам занимался в одном из «домов силы». Раньше в зурхане женщин не пускали, поскольку атлеты занимались без верхней одежды, в набедренных повязках. Однако в последние годы запрет был снят, правда, атлетов обязали носить футболки и короткие штаны.
В общем, идём полным составом, включая женскую половину.
Наконец, находим нужный адрес, где у входа нас уже ждёт муршид. Вход в зурхане по обычаю делается низким – около полутора метров, так, чтобы любой входящий обязан был склониться, помня о смирении. Обувь также всегда оставляется у входа, правда, нам, как гостям издалека, разрешили её не снимать. Всё же сняв обувь из почтения к хозяевам, по узкой лестнице мы спускаемся в основное помещение, где происходит тренировка.
Стены зурхане обычно увешаны портретами святых (с обязательным включением изображений народного персидского героя Рустама, Пророка Али и суфийского Мастера Пурья-и-Вали – о нём чуть ниже) и фотографиями бывших атлетов. Рустам, подобно нашему Илье Муромцу - герой народных сказаний, увековеченный в поэтическом собрании Фирдоуси Шахнаме, - идеал мужества и молодецкой силы в сочетании с бесстрашием и благородством.
Барельеф с изображением сцены из Шахнаме, где Рустам побеждает дракона (фото сделано в мавзолее Фирдоуси в Тусе)
Указание на тесную связь ранних зурхане с суфиями содержится также в фигуре одного из основателей этого боевого искусства – суфийского Мастера 13-го века Махмуда Хорезми родом из Ургенча, более известного в Персии как Пурья-и-Вали. Его считают образцом для подражания не только атлеты в персидских и азербайджанских зурхане, но и борцы в Турции. Возможно, не случайно зурхане, основанные суфием, имели большое сходство с дервишескими центрами.
Гробница Махмуда (фото сделано мной в Хиве, Узбекистан)
Музыкально-поэтическое сопровождение занятий атлетов во многом напоминает радения дервишей. Кроме того, отношения между начинающими и старшими атлетами построены по принципу братства, а термины, используемые в практиках зурхане, нередко напоминают суфийские: например, муршид (мастер) или фахр (бедность, духовная нищета).
Считается, что Пурья-и-Вали был мистиком и поэтом, и его авторству приписывают ряд стихов, в частности, такие:
Кто благодати ищет – низость пусть познает,
Не ниже ли земли вода, что жизнь питает?
(перевод мой)
Это двустишие содержит сразу несколько образных линий, одна из которых указывает на метод Школы, основанной Пурья-и-Вали. Дело в том, что не так много суфийских сообществ использовали подход к обучению «снизу вверх» или «воспитания ума через тело».
Возможно, в двустишии Пурья-и-Вали также содержится аллюзия на то, что место, где проходят занятия атлетов зурхане, всегда располагается ниже уровня пола. Оно называется гоуд - это октагональная арена глубиной около метра. Внутри неё создаётся особое энергетическое пространство и микроклимат с постоянной температурой. Чтобы обеспечить мягкую поверхность для состязаний борцов, дно арены в старые времена устилали хворостом, пеплом и слоем глинистой земли, но сейчас просто покрывают линолеумом. Гоуд окружен скамьями для зрителей, где мы и расположились.
Сакральным центром зурхане является возвышение, где находится мастер-муршид, задающий ритм и темп упражнений речитативом и барабанным боем. Как правило, он нараспев читает стихи Саади, Хафиза, Руми, Фирдоуси и других суфийских поэтов Персии, а также куплеты-маснави, написанные специально для зурхане, называемые «цветок борцов». И, хотя задаёт темп муршид, он ориентируется на старшего атлета в группе, кто стоит в центре арены и вместе с муршидом руководит ходом действия.
Ход тренировки нам позволили записать на видео:
Как видно из этих собранных воедино отрывков, тренировка начинается с разминки, после чего следуют упражнения с деревянными дубинками (миль) весом по паре пудов каждая, а затем металлическими щитами (санг), поднимаемыми и опускаемыми из положения лёжа. О переходе от одного вида упражнений к другому муршид оповещает ударом в колокольчик. Затем атлеты, обходя вокруг арены, раскачивают над головой инструмент в форме лука, к которому крепятся металлические цепи (каман). «Лук» тоже тяжёлый, он весит до 20 кг. После всего этого выполняется кружение, напоминающее о дервишеском ритуале сема. До 40-х годов прошлого века кульминацией занятий в зурхане было состязание в борьбе, однако до наших дней эта традиция не дошла.
Скульптура, изображающая борцов, в Хиве, Узбекистан
Барабанный бой задаёт темп упражнений, ставя атлетов в достаточно жёсткие рамки и заставляя их прикладывать больше усилий, чем те, что они прилагали бы самостоятельно. Дело в том, что человек всегда невольно себя жалеет, даёт телу поблажку. В условиях, когда муршид ориенируется на самого опытного старшего атлета, младшие участники вынуждены поспевать за более сильными, ставя тело в ситуацию вызова. Это заставляет их стягивать на выполнение задачи все ресурсы организма, включая те, что обычно отвлекаются на обслуживание программ нафса – эго.
В такие моменты атлеты способны достичь того, что спортивные психологи называют «пребыванием в потоке» или «нахождением в зоне». Отличительными чертами этого состояния являются «сверхинтенсивная концентрация на выполняемой задаче, настоящем моменте, а также потеря рефлексивного самосознания».
Иначе говоря, при правильной организации процесса, ученикам зурхане и других видов боевых искусств становится доступным временное состояние ментальной и эмоциональной отрешённости, достижение которого путём обычной медитации может занять годы. Это ключ Пути Рыцаря: воин, свободный от оков эго, - непобедим, так как нечеловечески эффективен. Пассивные действия обычно не вызывают вхождения «в поток»: необходима активная деятельность и полная вовлённость в неё. Поэтому для определённого типа людей путь «через тело» является единственно возможным.
Вхождение «в поток» группы заметно отличается от отдельного «потока», поскольку оно по своей сути зависит от качества взаимодействия в группе. Групповой «поток» достижим, когда группа занимается общей деятельностью – как в случае музыкального коллектива или спортивной команды. И атлеты зурхане, как и дервиши во время радения, тоже являются примерами таких групп.
Действо, свидетелями которого мы были в зурхане, трудно назвать простой спортивной тренировкой, скорее его можно назвать литургией особого рода. В таком комплексном ритуале тело, текст и музыка работают сообща, создавая ощутимую энергию - как физическую, так и более тонкую, психическую.
...Я хорошо помню, как, входя в зурхане после долгого дня походов по жаре, все мы едва держались на ногах от усталости, так что и говорить не было сил. Зато уходили мы, сердечно поблагодарив наших хозяев, на удивление бодрыми, оживлённо обсуждая увиденное. Я думаю, всё это - благодаря взявшейся «ниоткуда» энергии, созданной при помощи древних методов «дома силы»...
Мне представляется весьма вероятным, что подготовка воинов в изначальной традиции футувва, а также у тамплиеров и в более поздних рыцарских орденах, была по сути именно такой. Особенностью этих Школ было видение человеческого организма как сложной системы, где отсутствует чёткая граница между психическим и физическим. Тема взаимного влияния психики на физическое тело - и наоборот - в практиках школ Традиции очень многогранна...
Но исследовать её (на примере молитвенных поз) мы поговорим в заметке.
Так с почтением называют Бухару, отдавая дань ее уникальной роли в духовной жизни народов Средней Азии (и не только). Как утверждал Георгий Гурджиев, «для того, чтобы понять тайную суть учения ислама, нет нужды ехать в Мекку, гораздо больше можно найти в Бухаре». Роль духовного портала, который в свое время выполняла Мекка, в определенный момент истории действительно переместился в Бухару, где успешно действовал веками и, в некотором смысле, действует до нашего времени.
Портал бухарского медресе
Из трех десятков стран и, может быть, пары сотен городов, в которых мне приходилось бывать, Бухара навсегда останется особым местом. Отпечаток, который она оставляет в душе, и «аромат» Традиции, ей присущий, ни с чем не сравнимы - разве что турецкую Конью, где атмосфера учения и любви Мевляны Руми сохраняется по сей день, можно поставить рядом.
Как и Конья, Бухара остается очень местечковым, уютным городом, в который влюбляешься с первого шага. Оба города, кажется, совсем не изменились с тех самых средних веков. Дух Бухары, взращенный священными трудами поколений и поколений дервишей, пленяет сердце паломника в двадцать первом веке точно так же, как и в двенадцатом.
Девяностолетний бухарский старичок, встретившийся наму медресе Мир-и-Араб и пожелавший долгих лет и всяческих благ
Дух Бухары живет в узких улочках, где стены хранят мощи святых, о чем свидетельствуют таблички там и тут. Он - в вечерних огнях, отраженных в черной воде Ляби-Хауз, в мягком ветре, благословением смывающим дневную жару. Он - в нраве людей, отмеченном достоинством и сердечностью, но без угодливости, горделивости или навязчивости – поистине благородном, как и сама Бухара-и-Шариф.
Вид на вечерний Ляби-Хауз
Исторический центр Бухары совсем небольшой, и какой-то.... домашний, весь его можно за вечер обойти пешком по нагретым за день булыжным мостовым, глазея на разные восточные диковины ручной работы, которые до глубокой ночи продают уличные торговцы - прекрасные вышивки -сюзане, тюбетейки и шали, великолепные изделия чеканщиков, персидские миниатюры и кинжалы с резными рукоятками.
Проход к торговой площади
Каждый из элементов узора имеет сакральное или магическое значение, так что сюзане – это настоящий оберег или талисман, в создание которого вложено много месяцев кропотливого труда и тонкой силы намерения.
Один из традиционных мотивов узора ручной шелковой вышивки-сюзане, основанный на восьмиугольнике
– Кто продает запах обеда, получает в оплату звон монет, – невозмутимо ответил Ходжа.
У этой истории, как и у монеты Насреддина, есть две стороны - лицевая и оборотная. Попробуйте их увидеть. А мы пока пойдем дальше по солнечным улочкам благословенной Бухары мимо мечетей и медресе...
...Зайдем в старинный храм, когда-то зороастрийский, а затем ставший мавзолеем мусульманского святого, и поразмышляем над тем, зачем в центре куполов храмов Мавераннахра оставляли небольшие круглые отверстия – то ли чтобы создать поток охлаждающего воздуха, то ли для того, чтобы лучи солнца и звезд, проникая сквозь отверстия, попадали прямо на центральный алтарь...
Мир-и-Араб. Вид из зарешеченного окна на главный портал медресе. В исламской архитектуре ракурс и угол зрения имеют ключевое значение, а расположение каждой арки, окна или дверного проема тщательно спланировано с учетом открывающегося с их помощью вида. Данный ракурс вызывает много ассоциаций... у меня, к примеру, такую - из поэм Руми: «Из сидящих в темнице узников один видит решетку, другой - звездное небо».
Об этой беседе - сухбат я расскажу в следующей заметке.
Минарет мечети Мир-и-Араб, самое высокое строение священной Бухары
Трудно было поверить, что все из вышеперечисленного может относиться к одному человеку, но все оказалось именно так – наш гостеприимный хозяин Хаджи Абдулгафур Раззак Бухари был всем этим, и еще много чем, что трудно передать словами... но все же попытаюсь.
*****
...Итак, мы сидим за чаем в просторной приемной в гостях у Хаджи Абдулгафура, рассматривая прекрасные каллиграфические работы на стенах и старинные предметы на полках стенного шкафа: изящные медные кофейники; сосуды непонятного назначения (в которых, наверное, печатью Соломона запечатывали взбунтовавшихся джиннов); масляные лампады, похожие на лампу Алладина; китайские фарфоровые вазы; расписные узбекские чаши-пиалы и другие диковины.*****
При каждом воспоминании о Хаджи Абдулгафуре меня поглощает чувство благодарности и сущностной признательности за полученный нами дар, который до сих пор кажется мне неожиданно и незаслуженно щедрым. То, что я надеюсь передать – попытка хотя бы частично отдать наш долг Любви, поделившись этим переживанием и умножив его в отражениях других сердец.Просто дать - от сердца к сердцу.
Путь нашего маленького каравана, в день рождения Хидра отправившегося странствовать по городам и весям древней Иллирии (ныне государства Босния и Герцеговина), лежал через Сараево, Мостар, Благай, Травник, селения Качуни и Оглавак. Места, которые мы повидали, старинные и отреставрированные теккии, в которых побывали, и, главное, люди, которых встретили, оказали на мою сущность влияние, которое я, без преувеличения, могу назвать трансформирующим.
Суфийские тарикаты, самыми влиятельными из которых были Накшбанди, Халвети, Кадири и Бекташи, появились в Боснии в 15-м веке на волне турецкого влияния, распространившегося по Балканскому полуострову во времена Османской империи. При коммунистическом правительстве Югославии деятельность суфийских орденов, как и следует предположить, была запрещена, а теккии закрыты. Тем не менее, негласно, суфийские группы продолжали существовать. Движение за восстановление их деятельности, начатое в 50-е годы, завершилось успехом в 80-е, когда запрет был, наконец, снят, и дервиши вышли из подполья.
Теккия 15-го века в селении Благай у истока реки Буна.
Принадлежала разным суфийским орденам. Одно из самых мощных природных мест силы, в которых когда-либо была построена суфийская теккия.
Согласно легенде, один из шейхов этой теккии Накшбанди был когда-то странствующим дервишем из Средней Азии. Его учитель надел железную цепь ему на лодыжку и наказал странствовать до тех пор, пока цепь не порвется. В том месте, где оборвется цепь, дервиш должен был остаться навсегда и учить. Когда дервиш достиг этого места, цепь оборвалась, и он остался, впоследствии став шейхом теккии. Его тюрбе (гробница) тоже находится там.
*****
Практики Накшбанди и других орденов, просочившихся в Боснию, были адаптированы пришедшими из Турции и Средней Азии суфийскими шейхами к нуждам и специфике местных жителей. Во всяком случае, таково было объяснение, которое мы получили. Молчаливый зикр Накшбанди, например, на Балканах был заменен литаниями, перемежающимися энергичными дыхательными упражнениями.
Помещение теккии в Качуни
Боснийские дервиши, сохранившие старинные места суфийских собраний и традиционную одежду дервишей - белые тюбетейки у Кадири, малиновые фески и зеленые жилеты с оплечьями у Накшбанди - безоговорочно вверяют свою судьбу шейху, потому что если ученик не научится полностью доверяться учителю, то как может он полностью довериться Богу? Во всех встретившихся мне дервишах в Боснии я отметила присутствие большой внутренней силы и глубокой сердечности при отсутствии склонности к привязанностям или пустого любопытства.
Вход в теккию ордена Кадири, Сараево
Адаб (кодекс поведения) в боснийских тарикатах основан на восточных патриархальных традициях, так что младшие ученики не имеют права даже стоять спиной к старшим ученикам и шейху. Надо сказать, что эти и другие правила, выглядящие для современного западного человека как средневековое мракобесие, вполне органично вписываются в контекст полуевропейской-полуазиатской культуры этой части Балкан.
Так, согласно мусумальманской традиции, женщины, участвующие в зикре, сидят отдельно от мужчин - на специальном балконе, отделенном деревянной решеткой, либо в соседней комнате. Только в одной теккии из тех, в которых мы побывали, женщины и мужчины сидели в одном помещении. Это была халка тариката Накшбанди в селении Качуни, в помещении при теккии которых мы провели несколько дней, и о шейхе которой мне хотелось бы сказать несколько слов.
«ТЕРК-И-ДУНЬЯ, ТЕРК-И-УКБА, ТЕРК-И-ТЕРК»
Боснийские дервиши используют веру и отказ от самости (фана) как основной метод на Пути. В разговоре с нами шейх Накшбанди объяснил нам значение вышеприведенной фразы на турецком: терк-и-дунья означает отказ этого мира, терк-и-укба - отказ от мира следующего, терк-и-терк - отказ от отказа. Мысли и сердце дервиша не должны быть привязаны ни к тенетам этого мира, ни к надежде на царствие небесное. В конце концов, дервиш отказывается даже от самой основы самости – индивидуального выбора отказываться или принимать. Его воля растворена в воле Бога.
На наш вопрос, делают ли они упражнения, помимо зикра, например, латаиф, был получен ответ, что они знают о них, но не считают важными концентрироваться на развитии центров или других особых способностей. Когда кто-то из учеников видит что-то необычное - цвета или другие свидетельства проснувшегося тонкого восприятия, шейх ему обычно говорит: «Хорошо, двигайся дальше, не застревай на чувстве возбуждения, вызванного новыми способностями».
При этом в самом конце нашего разговора шейх, периодически во время беседы бросавший на нас быстрые и пытливые взгляды, сделал одно замечание, которое было ответом на один важный для меня незаданный вопрос – ответом, который я давно искала. Он сказал: «Люди не осознают, что их душа нуждается в пище и одежде так же, как их тело. Когда душа не получает должного питания, она страдает. Одним из знаков того, что душа получает нужное ей питание, являются сны, в которых человек летает».
ИСЛАМ ДЕРВИША АБДУЛЛЫ
Следы последней гражданской войны все еще видны в Боснии повсюду – изрешеченные пулями стены домов, памятники погибшим, мемориальные доски и красная краска – как кровь - на мостовых в местах, где разорвавшийся снаряд унес людские жизни. Но самые страшные следы войны, как всегда, в сердцах людей.
Один из дервишей Сараево, с которым мы встретились во время зикра в теккии ордена Кадири, рассказал свою историю: во время войны погибла вся его семья, он пошел защищать свой город, был ранен. Дервишем стал уже после войны, и вот уже много лет молится о том, чтобы быть способным принять, простить и отпустить прошлое. Разум его жаждет освободиться от этого гнета, но сердце все еще полно боли и гнева.
Изначальное значение слова «ислам» - «покорность», безусловное принятие воли Бога и своей судьбы, какой бы она ни была. Я поняла, что ничего не знала о подлинном принятии и покорности, пока в селении Оглавак мы не встретили дервиша по имени Абдулла.
Он показывал нам трехсотлетнюю теккию Накшбанди, полностью разрушенную хорватами и восстановленную из пепла после войны точно в таком же виде, в каком она была раньше, так что даже деревянное обрамление ниши-михраба было заново вырезано по старинному образцу.
Абдулла сказал: «Они сослужили нам добрую службу, заставив нас заново отстроить старую теккию». Ни во взгляде его, ни в голосе не было зла или мстительности.
Все существо Абдуллы проникнуто спокойным приятием. Его манера была замечательна отсутствием мелких нервных движений, невольно и беспрестанно производимых нами – обычными людьми с неуспокоенными мыслями и нерешенными внутренними противоречиями. Когда он не двигался, то буквально застывал в неподвижности, твердый, неколебимый, как скала: человек, находящийся в согласии с миром и с собой, пример покорности, ислама. Нам, западным людям, помешанным на личном контроле своей жизни, очень трудно принять идею покорности, потому что для нас покорность ассоциируется с рабством. Встреча с Абдуллой научила меня, что ислам в его коренном, истинном значении – не покорность овцы перед закланием, она - покорность любящего у ног Возлюбленного.
«ЧЕЛОВЕК СЕРДЦА»: СКАЗКА ДЕРВИША ЭССАДА
Пожилой дервиш Эссад, с голубыми глазами, приятными чертами славянского лица и почти седой головой под малиновой турецкой феской, был нашим радушным хозяином в старинной теккии ордена Накшбанди боснийского города Травник.
Он начал с того, что разлил в крохотные, по местному фасону, чашечки великолепный боснийский кофе, приготовленный им загодя в маленькой кухне при теккии, и с поклоном подал каждому из нас, степенно наливая из медного кофейника. Кто-то спросил, можно ли курить, на что получил ответ: «А как же! Как у нас говорят, кофе без сигареты, как мечеть без минарета». Эссад назвал сочетание ощущений от табака и кофе словом кайф - по-боснийскому произнесенным чайф. Сам, впрочем, не курил, как и другие дервиши, которых мы встречали.
Он рассказывал много интересных и полезных вещей, но мне запомнилась и запала в душу одна история, которую я хочу привести здесь, как дар всем нам от наших балканских братьев-дервишей, и которой хочу завершить мои небольшие заметки о нашем караване:
...Когда-то давным давно в одной из восточных земель жил знаменитый ученый. Авторитет его и знания достигли такого величия, что ему был присвоен титул Шейха-уль-Ислам – это означало, что толкования Корана, изданные этим ученым, должны были признаваться всеми рядовыми имамами той страны.
Прошли годы, шейх состарился, и все у него было: и слава, и достижения, и богатство, но почему-то не было ощущения того, что он достиг своего предназначения. Это чувство не давало шейху покоя по ночам, и он решил стал дервишем и попытаться найти смысл жизни в далеких странствиях. Шейх раздал все свое имущество бедным, потому как ничего из земных вещей не должно обременять нищего дервиша, и отправился в путь - в одну, пользующуюся широкой известностью, суфийскую ханаку в Египте.
Он повидал много городов и стран. Однажды, зайдя в мечеть одного из поселений, мимо которого лежал его путь, шейх, ставший теперь простым дервишем, услышал проповедь местного имама. Слова имама, обращенные к деревенским жителям, были до смешного детскими и примитивными. Да и сам имам, как показалось шейху, вел себя, как малое дитя, а его толкования Корана в глазах ученого были ни чем иным, как ересью. Когда возмущение в груди шейха достигло точки кипения, имам неожиданно резко обернулся к нему и закричал: «Вот еще не хватало, чтоб ты указывал мне, как учить моих людей! Убирайся отсюда немедленно, чтобы и духу твоего здесь не было!..»
Вне себя от гнева, шейх поднялся и не останавливаясь, покинул эту страну.
В трудностях и скитаниях он провел много лет, и, наконец, достиг знаменитой ханаки египетского Учителя суфиев, долгожданную цель своих странствий. Учитель позволил ему остаться в ханаке на некоторое время. Шейху-дервишу все там очень нравилось – и упражнения, и высокодуховные беседы, и образованность самого Учителя и других учеников. Он захотел остаться там навсегда, и попросил Учителя суфиев принять его в ученики. Однако лицо Учителя сделалось печальным, когда он сказал:
«К сожалению, я не могу учить тебя. Ты слишком стар и сверх меры закоснел в рассудочности, поэтому учить тебя так же трудно, как выбивать узор (накш) на твердом камне. Я – чеканщик, могу работать только с податливым, гибким материалом, а тебе нужен каменщик».
Шейх-дервиш спросил, есть ли у него надежда найти такого учителя.
«Есть только один человек, способный помочь тебе, но он живет далеко отсюда», - и Учитель назвал имя этого человека. Им оказался тот самый имам, который выгнал шейха из мечети!
Сбитый с толку и в расстроенных чувствах, шейх-дервиш покинул Египет. После трудной внутренней борьбы он решил искать имама. Когда, через долгие месяцы, шейх, наконец, достиг того места, где встретил его когда-то, то оказалось, что имам уже умер.
В отчаянии шейх-дервиш побрел на кладбище и упал на могилу имама. Чаяния, надежды, многолетний поиск – все было погребено вместе с имамом. Единственный человек, который мог помочь дервишу, в безмолвии лежал под землей. Последние силы покинули шейха, и ему показалось, что он тоже умер....
В этот момент бездыханному шейху явился покойный имам. Святой растворил что-то, как створки, в его груди, и шейх почувствовал, что сердце его ожило, и что до этого оно никогда не было по-настоящему живым.
Он поднялся с могилы и отправился домой, потому что ничего больше не нужно было искать.
...Этот маленький караван должен был случиться два года назад, не будь наши тогдашние планы безжалостно смяты пандемией. Но вот небесные порталы открылись, и мы - в Болгарии. К сожалению, на этот раз - в сильно поредевшем составе из-за известных событий в странах, откуда не смогли приехать наши Друзья, храни и береги вас всех Господь.
Вид с холма, где расположена теккия Кидемли-Баба 16-го века (с.Омарчево)
Итак, нас четверо, включая обычного водителя и необычного Водителя – брата Вейсела Байрама из общины болгарских дервишей Бекташи, и из Софии мы отправляемся по городам и весям бывшей восточной Румелии – когда-то балканских владений Османской империи. Мои беспокойства по поводу коммуникации были напрасны: оказалось, что наш Проводник прекрасно говорит по-русски; да и нам из болгарской речи извлечь смысл вполне по силам. В общем, к обоюдной радости - есть контакт!
С Вейселом после посещения теккии Кидемли-Баба. Эту теккию (место, где жили дервиши, и где находится мавзолей суфия Кидемли-Баба) сейчас восстанавливают из полуразрушенного состояния, а Вейсел координирует этот процесс. Мы посетили Кидемли-Баба как часть паломничества по суфийским местам Болгарии, когда-то соединенными в единую энергетическую сеть, и помолились за ее скорейшее возрождение. Хотя нас было всего двое дервишей, на деле участвующих в этом путешествии было гораздо больше, ибо не сказал ли Руми: «Когда вы видите двух суфиев вместе, вы видите сразу и двух, и двадцать тысяч»?
Вейсел Байрам принадлежит к общине алевитов – тюркоязычных выходцев из Анатолии, Персии и Азербайджана, расселившихся в юго-восточной Болгарии в 13-16 веках. Алевитами эту уникальную конфессию называют ученые; сами же себя они чаще называют кызылбаш – «красные головы».
Название произошло от цвета головных уборов, которые когда-то носили представители этого духовно-рыцарского сообщества, напоминающего по сути орден тамплиеров. Красных лент на шапках у болгарских кызылбашей давно нет, да и ритуальную одежду они больше не носят (только женщины на некоторых церемониях). Как сказал Вейсел, «одежда – это внешнее, а мы считаем важным не внешность, но то, что у человека внутри», при этом вспомнив румелийских дервишей-абдалов старых времен, которые, бывало, ходили вообще без одежды. Но брить бороду и отпускать длинные усы у алевитских мужей по-прежнему принято. Также осталось требование обязательного ношения головного убора для мужчин, особенно в святых местах. Из уважения к местным традициям я тоже надевала платок в теккиях (хотя если бы я этого не делала, по-моему, тоже бы никто не осудил – Болгария все же не Ближний Восток).
Наш Проводник Вейсел Байрам.
Фото и сведения о нем помещаются с его разрешения.
Кызылбаши – давно не воинский орден, а обычные сельские общины, хотя в последние годы многие из молодых людей подались в город. Сохранилась у кызылбашей и глубокая приверженность суфийскому учению, ибо каждый из них, по сути, вступает на этот путь с самого рождения. Во время каравана мы проезжали через алевитские селения, все жители которых – дервиши. Духовным центром таких сообществ служит теккия, где, как правило, по вторникам и четвергам проводятся радения, а по праздникам собирается вся община, от мала до велика. В комплекс теккии обычно входит мавзолей одного или более суфийских святых, учивших в этих местах (об этих уникальных семиугольных строениях я написала отдельно здесь).
Главой общины – и мирской, и духовной – является избранный ее членами дервиш старшего поколения, которого называют Баба – «отец». В древности и средневековье такая форма духовных сообществ была повсеместной, однако я даже не могла предположить, что в сердце Европы все еще можно встретить селения, где в одно и то же время дня все жители, как единый организм, произносят молитвенную формулу, данную им духовным водителем.
Слева вверху: недавно восстановленная теккия Эльмаль-Бабы недалеко от алевитского села Биволяне в окрестностях Момчилграда. Справа вверху: Баба Эдем, глава общины, почти все время говоривший с нами притчами, значения большинства которых мы так и не поняли. Внизу: мечеть и сад при теккии Эльмаль-Бабы.
Как пишет Идрис Шах в книге «Суфии», семь главных суфийских Путей – тарикатов - берут свое начало от Пророка Мухаммада ﷺ и трех его соратников – Али ибн Абу-Талиба, Абу Бакра и Абдул-Азиза из Мекки. Каждый из современных дервишей связан линией преемственности как минимум с одним индивидуумом из этой священной четверицы. (Отметим числа четыре и семь: мы будем часто встречать этот нумерологический символизм, говоря о кызылбашах). Алевиты относят свою духовную преемственность (бараку) к Али, двоюродному брату и зятю Пророка ﷺ, и во всех их теккиях можно увидеть изображения Али или каллиграфический иероглиф льва – символа Али.
Кроме того, большинство современных алевитов – дервиши ордена Бекташи, следующие тарикату (Пути) суфийского Мастера Хаджи Бекташа, учившего в Анатолии в 13-м веке. Считается, что суфийская барака (благодать) была передана Хаджи Бекташу через линию преемственности тюркского суфия Ахмада Ясави.
Изображения Али и Хаджи Бекташа в теккии Эльмаль-Бабы. Дервиши Бекташи считают Пророка Мухаммада и его двоюродного брата Али воплощениями двух из ипостасей триединого Света. Мухаммад представляет пророческую линию Учения, открытую всем верующим, тогда как Али дает начало эзотерической или тайной части Учения, передающейся через посвященных. Оба святых были потомками авраамического рода, «генетического древа пророков», члены которого не раз в истории являлись передатчиками не только сакральных знаний, но и тонкой преобразующей силы, благодати или, как говорят суфии, бараки. Мы не можем сказать почти ничего о природе триединого Света – познаваем он или нет, равно как и о тайне его воплощения - поскольку он выше человеческого постижения.
Учение алевитов и Бекташи является уникальным: его нельзя отнести ни к одной из существующих религий, хотя оно включает элементы, узнаваемые не только мусульманами и христианами, но даже буддистами и последователями шаманистских традиций. Например, у алевитов есть церемония, схожая с евхаристией с принятием трех ритуальных чаш вина, а также обряд, напоминающий крещение водой. Как и любая суфийская Школа, Бекташи использовали принцип «время, место, люди» для проекции мистического учения в Анатолии, где население было достаточно разнородным; одна часть его следовала исламской религии, другая – учению Христа, третья - тюркским языческим верованиям и т.д.
Идрис Шах в книге «Путь суфиев» пишет: «Когда Бекташи стали использовать символизм числа двенадцать и, подобно Ибн-Араби и Руми, вводить элементы христианского мифа как важную часть своего учения, многие полагали (и до сих пор полагают), что они пытались извлечь пользу из наличия большого количества христианского населения, оставшегося без духовного водительства. Такое предположение, однако, следует поверять утверждением суфиев, что христианские формулировки, как и многие другие, содержат ценные озарения, которые при определенных условиях могут быть применены в деле развития человека».
Слева: рельеф на стене теккии Демир-Баба в Свештари, состоящий из трех элементов, символизирующих священную Троицу, в центре которого находится розетка с двенадцатью лепестками. Справа: элементы надгробий дервишей Бекташи в форме шапок с двенадцатью клиньями.
Мусульмане считают Бекташи скрытыми христианами, христиане – мусульманами, тогда как сами Бекташи не особо одержимы вопросами религиозной идентичности. Ни разу среди алевитов нам не пришлось участвовать в чем-то, хотя бы отдаленно напоминающем диспут о символах веры. Кызылбаши терпимы ко всем путям, хотя осознают, что идут своим собственным, уникальным маршрутом к вере и истине, в духе того, что писал Руми:
Что делать мне, о правоверные? Не знаю я, кто я такой.
Не христианин я, не иудей, не парс, не мусульманин.
Не от востока я, ни от запада...
...Равно как и в полном согласии с тем, что сказал Омар Хайям:
Всякая клика придумывает теории обо мне,
А я – свой собственный. Я есть то, что я есть.
Алевиты Бекташи, с которыми мне довелось общаться, есть то, что они есть: искатели Реальности, стоящей за любыми формулировками.
В оконных нишах теккии Ак-Язылы-Баба в Оброчиште помещены символы Бекташи, а в другой нише – христианские иконы. У двух конфессий нет споров относительно этого святого места – туда открыта дверь всем страждущим любой веры. То, что является предметом ожесточенного противостояния ортодоксальных общин, не представляет никакой проблемы для суфиев. Бог – един, но путей к нему столько, сколько сердец.
Сообщества Бекташи могли образовываться как монашеские или рыцарские ордена, что, хотя и редкость, вовсе не являлось исключением среди суфийских Школ, принимавших за свою историю всевозможные облики. У суфийской Школы вообще нет и не может быть «стандартного» образца - она использует ту форму и вид, которые диктуются местными условиями и нуждами суфийской работы.
Когда кызылбашей стали преследовать и истреблять за «еретические» взгляды, те перебрались в Румелию – восточную часть Балкан, где население было более веротерпимым. Здесь они селились главным образом в сельской местности компактными общинами, которые существуют до сих пор в Болгарии, Македонии и Албании, и которые нам довелось повидать.
Хаджи Бекташ был первым среди суфиев, кто поощрял участие женщин в радениях - задолго до того, как большая часть человечества признала равенство полов. Вейсел сказал нам, что в некоторых церемониях он не может принимать участие без жены, так как алевитские традиции придают большое значение балансу мужской и женской энергий. Гармония мужественного и женственного начал всегда присутствуют в литургиях Бекташи. В один из вечеров Вейсел и его друзья пригласили меня на собрание алевитов в поселке Черник в восточной Болгарии, где профессиональные музыканты из Турции исполняли их традиционные псалмы, и где я сделала эту запись.
Я заметила, что многие в зале пели вместе с исполнителями, поскольку знали все эти старинные литании с детства. Вейсел спросил меня, используют ли Накшбанди (дервиши моего ордена) музыку в качестве обучающего инструмента, и я в ответ привела слова основателя ордена Бахауддина Накшбанда, который сказал: «Мы не используем музыку, но не имеем ничего против ее использования другими». Это высказывание Вейселу понравилось.
В музыке и речитативах алевитских литургий часто используются рифмы и ритмы, основанные на четверке и семерке, о значении которых в учении Бекташи мы уже упоминали ранее. Как и суфии других орденов, ставшие преемниками древнейшего Знания, они считают эти числа лежащими в основе проявленного мира, а также в основе скрытой иерархии Традиции. «Управляется мир Четырьмя и Семью», - писал Омар Хайям, отмечая тот факт, что материальная Вселенная создана в четверицах, состоящих из двух дополняющих друг друга пар противоположностей, а любое законченное целое рождается и существует как семиричность (октава).
Слева: узор на основе Четверицы на внутренней стороне купола теккии Ак-Язылы-Баба в Оброчиште. Справа: семиричный символ, выбитый на камне в теккии Демир-Баба в Свештари в 16-м веке – вариант бекташийской «эннеаграммы». (Красные линии нанесены мной, поскольку на фотографии рисунок виден очень нечетко, он почти стерся от времени).
Отражение данного символизма можно найти повсеместно в ритуальных предметах кызылбашей: например, в этом подсвечнике, изготовленном из ветви дерева с четырьмя естественными ответвлениями:
Подсвечник из мавзолея, где похоронен последний болгарский дервиш-затворник Хайдар Джамиль-Баба недалеко от г.Тутракан
По обычаю, радения Бекташи начинаются с зажигания свечи в светильнике, четыре ножки которого напоминают о Четверице Творения, а также о четырех кутбах – столпах суфийского Учения, воплощенных на земле в каждой данной эпохе. Символизм четверки присутствует и в украшении деревянных посохов или тростей, которые часто использовали Бекташи. Четыре кольца, расположенные на разных расстояниях друг от друга на этом посохе дервиша-отшельника, жившего недалеко от Тутракана в 60-х годах прошлого века, олицетворяют четыре круга человечества по учению Хаджи Бекташа: шариат, тарикат, ма’рифат и хакикат.
Первый круг человечества – шариат. Это самый внешний, экзотерический круг; он охватывает людей, следующих законам, правилам морали и религиозным заповедям, исповедуемым из страха наказания либо надежды на награду в этой или загробной жизни. В то же время низшая природа, подсознание людей шариата могут так и остаться подавленными и нетрансформированными светом.
Для того, чтобы очистить и преобразить ее, человек должен встать на путь обучения в Школе – тарикат (от тарик – Путь), где искатели-дервиши следуют указаниям Учителя и предписанным им конкретным практикам, до тех пор, пока с их самостью не произойдут качественные изменения. Данные Мастером упражнения могут быть схожими с религиозными обрядами, а могут не иметь с ними ничего общего.
Когда внутреннее «Я» ученика преобразилось, как в алхимической реторте, он встречает свое Присутствие или Водителя, благодаря чему ему становится доступным прямое знание, постигаемое без книг и инструкций. Эту стадию Бекташи называли ма’рифат или гнозис, а тех, кто достиг его – Познавшими или Арифами.
Самый внутренний и эзотерический из кругов называется хакикат – от хакк, Истина. О качестве существования тех, кто его достигает, очень мало может быть сказано словами, за исключением того, что сознание такого индивидуума растворяется в Высшем Разуме, и он становится исполнителем Божественной воли, утратив побуждения самости.
Об одном из таких суфийских святых по имени Отман Баба, странствующем и учившем в болгарских землях в 14-15-м веках, пойдет речь в следующей теме.
Я есмь тот, кто отзывается на зов страждущих,
Кто утоляет жажду жаждущих,
Кто исцеляет болящих.
Я есмь Божья длань, сильная и могучая,
Я есмь Божья тайна.
Отман Баба
То, что привлекает людей к суфийскому Мастеру, имеет природу магнита, хотя сами искатели могут объяснять это притяжение какими угодно причинами. Суфийская работа производит нечто, сравнимое с центростремительной или магнетической силой, притягивающей подобное себе отовсюду. Центром действия такой силы в каждом данном времени и месте служит человек, которого называют кутб-аз-заман – «Столп, Полюс или Магнит Века».
Суфийский Мастер 15-го века Отман Баба был таким магнетическим центром суфийской работы на большой территории восточных земель Османской империи, и главная его деятельность в течение трех десятков лет была сосредоточена на территории нынешней Болгарии. Отман Баба осознавал свое место и предназначение, что отражено в его словах последователям: «Мою мистическую сущность никогда не постичь султанам, а когда вы постигните ее, то узрите железный прут от земли до неба».Символом «железного прута» представлена суть функции Отмана Бабы как оси, вокруг которой формировался центростремительный вихрь суфийского усилия в том веке, в том месте.
Этот человек был целителем, чудотворцем и изгоем. Он мог возвести на трон монарха и способствовать победе в сражении, а мог наслать катаклизмы на его столицу или незримо встать на стороне врага в бою – в зависимости от того, каким было Божественное указание. Иногда Отмана Бабу приглашали во дворцы для совета, а иногда бросали в темницу, намереваясь предать казни; бывало, ему жаловали целые стада в дар, а бывало, держали в рабстве как бродягу. Такова была необычайная жизнь этого Мастера, отраженная в житии, составленном спустя пять лет после его смерти преданным учеником по имени Кючюк Абдал, сопровождавшим Учителя в многолетних скитаниях.
Наша маленькая группа рядом с теккией – мавзолеем Отмана Бабы в болгарском селе Текето недалеко от г.Хасково.
В Писании говорится, что нет пророков в своем отечестве: и Отман Баба был учителем издалека. Его настоящее имя было Хусам Шах; прозвище Отман («осман») он взял позже, чтобы подчеркнуть свое влияние на османского султана Мехмеда II, об отношениях с которым пойдет речь далее. Отман Баба говорил на огузском наречии туркменского языка, а его акцент указывал на то, что он мог происходить из азербайджанских земель или из Хорасана. Кючюк Абдал указывает датой рождения своего Учителя 1378 год. Если эти сведения верны, то святой прожил около 100 лет, перейдя в лучший мир в 1478 году. Согласно описаниям, суфий был высокого роста, мощного телосложения, широкоплечий, с красноватым лицом и «пестрыми глазами», что бы последнее ни означало.
В молодости Хусам Шах имел контакт с суфиями в турецкой Анатолии и даже пробыл некоторое время в теккии Хаджи Бекташа, но затем направился на запад и провел остаток жизни в странствиях по восточным Балканам. Так поступали многие суфийские Мастера, отвечая на призыв силы, предписывающей им отправляться в определенное место, где она нуждалась в усилении.
Конак Отмана Бабы недалеко от селения Текето. Камнем обозначено предположительное место, где он останавливался во время своих странствий, либо где находилась его последняя обитель. Рядом с этим местом дервиши Бекташи устраивают ежегодный праздник в честь святого.
У Отмана Бабы никогда не было постоянного места жительства, и даже когда состоятельные люди предлагали построить для него и его последователей теккию, тот отказывался. При этом Кючюк Абдал пишет, что Учитель его мог появиться мгновенно в неожиданном месте как бы ниоткуда, особенно когда в нем была острая нужда, и исчезнуть так же внезапно. На зиму он с учениками обычно останавливался в теплых краях поближе к Варне, а в остальное время странствовал по всей Болгарии, живя в шалашах и пещерах, под кронами деревьев, а порой и прямо под открытым небом. Когда его спрашивали, почему он живет в лесу, питаясь, как звери, ягодами и листьями, и пьет грязную воду, Отман Баба ответил, что в природе у Всевышнего нет ничего нечистого, и что всякое пропитание, которое Господь посылает – достойно.
Как и многие суфии по-настоящему высоких ступеней, Отман Баба выбрал наиболее трудный из путей, «путь порицания», бросая вызов клерикальному духовенству и говоря правду власть имущим, включая самого султана Мехмеда II, что часто навлекало на Отмана Бабу преследования и гонения. Такой образ действия был характерен для маламати – дервишей, вызывающих упреки и осуждение окружающих. Название маламати происходит от арабского маламат, что означает «порицание». Считается, что начало традиции маламати положил хорасанский Мастер Байазид Бистами, однажды сказавший, что достиг Реализации благодаря тому, что использовал возможности, скрытые в поощрении и в порицании, как равноценные.
Возможно, на путь маламати Хусам Шах встал еще во время своего пребывания в теккии Хаджи Бекташа. По одной из легенд, он хотел зайти вовнутрь «Дома Учителя», не сняв сапог, но дервиши преградили ему путь. Тогда Отман Баба так сильно надавил сапогами на пол кухни обители, что там остались отпечатки его следов. Таким образом был преподан урок следовавшим букве правил, но не их сути.
Путь Отмана Бабы и его последователей был путем аскетов, отказывающихся от удобств обычной жизни и готовых к любым испытаниям. В Средней Азии, Иране и Турции такие странствующие дервиши были известны как каландары. Облаченных в шкуры и обритых наголо, многие считали их не иначе как бродягами или безумцами, изгоняя из городов и селений. Знающие же называли их абдалы – преображенные или ашики – влюбленные в Бога.
Каландары (абдалы).
Рисунки средневековых европейских художников
(с сайта нашего Друга Санджара darvishi.ru)
Целью абдалов было преображение самости (которую суфии называют нафс) через терпение, преодоление алчности и гордыни. Кючюк Абдал пишет, что на начальном этапе обучения ученик является рабом страстей и старается удовлетворить все свои желания. На второй стадии он уже свободен от желаний, но все еще принимает то, что ему дается. Достигший абдал уже не желает и не принимает ничего мирского – подобно тому, как обычный человек, повзрослев, становится равнодушен к детским игрушкам. Известно, что Отман Баба либо отказывался от любых подарков, кроме еды, либо тут же раздавал все полученное. Он не имел ничего, кроме рубища и шапки с семью клиньями, c которой связана одна история.
Обычно Бекташи носили шапки с двенадцатью клиньями, и у Отмана Бабы поначалу был такой головной убор. Но однажды он решил померяться силами с дервишем, слывшим чудотворцем, и победил его. Побежденный в гневе схватил шапку Отмана Бабы, обвинив его в колдовстве, и вырвал из нее пять клиньев, оставив лишь семь. Так и повелось: и сам Отман Баба, и все его ученики, а впоследствии и другие дервиши-алевиты Болгарии стали носить шапки с семью клиньями.
Слева: обычная шапка Бекташи с двенадцатью клиньями.
Справа: старинная деревянная подставка в форме шапки Отмана Бабы с семью клиньями, которая в последнее время использовалась в теккии, по-видимому, в качестве подсвечника.
Последователи Отман Бабы бросали вызов святошам-улемам, творящим идола из ритуальности. Абдалы не соблюдали намаз, но считали главным предание себя Богу без остатка, когда все существование человека становится безмолвной молитвой. В таком случае искатель, считал Отман Баба, мог надеяться на постижение сути Писания – результат чуда, откровения свыше, которое не может быть «заработанным» механическим бормотанием молитв, а даруется как озарение.
Несмотря на все свои знания и ученость, говорил Отман Баба, люди буквы стонут и жалуются, сталкиваясь с испытаниями, посланные Богом для их очищения. Таким образом, они пойманы в порочном круге, где неприятие Божественной воли лишает их возможности открыться Божественной любви. Бог кого любит, того испытывает. Отказываясь принять второе, человек лишает себя и первого...
...Здесь необходимо сделать отступление и пояснить, что Путь аскезы, хотя он и использовался некоторыми суфийскими тарикатами в определенных исторических условиях, вовсе не является исключительным. Большинство дервишей жили и живут «в миру, но не от мира»: они не отвергают ни собственности, ни близких отношений, но отрешаются от ПРИВЯЗАННОСТИ к этим вещам. Все, что человек желает более, чем Бога, будет для него источником трудных уроков. Владеть всем и оставаться непривязанным ни к чему, кроме Создателя всего – задача намного более сложная, чем полный уход от мира...
...С другой стороны, ученик, вступающий на путь абдала, узнает сладость Божественной любви, которая заставляет все мирские влечения поблекнуть. Вначале он узнает ее через своего Мастера, уже пребывающего в любви Бога. По мере того, как искатель становится вали – другом Бога, говорил Отман Баба, он все более и более чувствует высшую взаимность непосредственно, как если бы Создатель стал его Возлюбленным. Эта любовь – не воображаемая, а более реальная, чем что-либо, когда-то испытанное человеком. На данном этапе абдал понимает, что все трудности и испытания Пути были оправданы, а цена перенесенных страданий и лишений не сравнима с сокровищем, которое ему даровали.
Изображение Али, двоюродного брата Пророка Мухаммада в теккии Отмана Бабы. Абдалы почитали Али как одно из двух проявлений, «ветвей» трансцендентного Света Мухаммада. В то время как Мухаммад был воплощением пророческой ветви, ставшей источником новой религии, Али положил начало древу авлия (авлия - множественное число от вали – друг Бога, связанный с Творцом прямой мистической связью и не нуждающийся в духовных пастырях-посредниках). Все авлия, друзья Бога, связаны между собой в единое целое, которое, в свою очередь, является частью Невидимого Старца, управляющего делами мира. Эта верховная иерархия, пребывающая и в физических воплощениях, и за их пределами, наблюдает за событиями в мире, помогает нуждающимся и ищущим Бога.
Дервиши Отмана Бабы считали, что происходящее с ними – не столько результат их свободного выбора, сколько проявление предначертания свыше, а значит, нужно принимать все, что дается судьбой. Даже когда события кажутся тяжелым испытанием, в них есть скрытый смысл в более широком контексте.
Однажды во время своих странствий, рассказывает Кючюк Абдал, Отман Баба был принят за нищего бродягу и продан в рабство. Когда его нашел и спас один из дервишей, Отман Баба сказал ему, что не случайно попал именно в эту семью, и что служа у них, он пытался исподволь наставлять их. В другом происшествии, когда Отман Баба и его абдалы были схвачены по обвинению в ереси и препровождены в Стамбул, Отман Баба заметил, что не конвоиры сопровождали их, а он сам был конвоиром, направлявшим свою группу, чтобы свершилось предназначенное. Бог, и никто иной, принимает решения, а узник или конвоиры исполняют свою роли согласно высшему предписанию.
Обычные человеческие существа, по словам Отмана Бабы, получают знания посредством рассудочного ума – илм-аль-йакин. Дар интеллекта, данный человечеству, не следует принижать, поскольку именно он приводит человека к воротам дервишеской обители и поощряет встать на путь исканий.
Дервиш-каландар. Рисунок 17-го века (иллюстрация с сайта darvishi.ru)
Однако рассудок не в силах проникнуть в тайны Бога. Дервиш, углубляющийся в путешествие в неизвестное, постигает мир уже совершенно по-иному - через открывшиеся в нем сверхчувственные органы восприятия, айн-аль-йакин (айн буквально означает «око»). Интеллект ему в этом не только не помогает, но зачастую даже становится помехой, поэтому усилия Учителя на этой стадии часто направлены на подавление излишней рассудочности в ученике.
Когда искатель становится другом Бога – вали, он получает прямое знание обо всем – хакк-аль-йакин, и это знание равно Божьему знанию. Как говорил Отман Баба, все тело и все существо вали становятся подобным одному всевидящему и всеведающему оку, однако он далеко не всегда стремится перевести это знание в слова.
В сердце абдала поселяется свет, благодаря которому он в силах мгновенно отличать истину от лжи и узнавать будущее, считывая записи тайной Небесной Скрижали, о которой говорится в Коране как о хранилище, содержащем сведения обо всем, что было, есть и будет.
Не поймешь, не пригубив экстаза вина,
Что озера, моря, океан – суть одно.
Не поймешь, не прочтя книг Творца письмена,
Что писатель, перо и рука – суть одно.
(Кул Хусейн, поэт ордена Бекташи, 17 в.)
Каландар, предсказывающий судьбу женщины.
Европейская гравюра (иллюстрация с сайта darvishi.ru)
В качестве примера всеведения Отмана Бабы можно привести случай, произошедший с султаном Мехмедом II в Константинополе. Переодетый обычным горожанином, султан зашел в теккию, где в то время находился Отман Баба. Суфий при помощи внутреннего видения распознал султана, но не стал его выдавать, а подойдя, спросил: «Отвечай быстро, кто есть Отман (осман) – ты или я?» Мехмед ответил: «Не я, но ты, отец». Тогда Отман Баба сказал: «Береги себя. Верь, что Отман – это я, а ты – мой сын».
Отман Баба говорил о себе: «Я есмь Адам, Моисей, Иисус, Мухаммад и Али».Он утверждал, что приходил в этот мир вновь и вновь в течение сотен тысяч лет. Это было сказано вовсе не в смысле идей реинкарнации, как ошибочно понимали некоторые, но в том же ключе, что и восклицание суфия-мученика Мансура Аль-Халладжа «Я есмь Истина». У преображенного суфия не остается хотений – ни духовных, ни материальных, кроме жажды слияния с Источником всего. Когда суфий говорит, как Отман Баба, что «в его халате живет Бог», он не имеет в виду, что ему следует поклоняться, но напротив, что самость его растворилась в высшем, как капля перестает существовать, попадая в океан. Став ничем, он становится всем. В этом и есть смысл парадоксального выражения суфиев «умри до смерти».
Индивидуум, чье сознание слилось с сознанием Создателя, становится единым и со всеми святыми, пророками и авлия, как свет свечи исчезает, сливаясь с пламенем огня. Об этом писал поэт-каландар, писавший под именем Кул Хусейн:
Коль дела твои тайны, а мысли чисты,
Коль наполнено сердце любовным вином,
Коль предался Творцу всем нутром своим ты,
То авлия, святые, Али – суть одно.
В таком же контексте следует понимать следующую историю:
Однажды Отман Баба пришел в город, где в храме горел светильник, зажженный, по преданию, еще самим Сары Салтуком – суфийским Мастером 13-го века, предшественником Отмана Бабы, который также учил на Балканах и в Крыму. Одним взглядом Отман Баба погасил светильник, сказав свидетелям данного события: «Тот, кто зажег это светильник - Сары Салтук - и наиглавный во Вселенной есмь Я».
Вход в теккию Отмана Бабы
Человек, достигший Реализации, способен войти в состояние слияния не только с высшим разумом, но и с сознанием любого из его творений, включая людей. Отман Баба утверждал, что управлял Османской империей через султана Мехмеда II, видя его глазами, слыша его ушами и ведя беседы через него.
В одном из эпизодов жития рассказывается, что когда Отман Баба и Мехмед беседовали на духовные темы, и им принесли еду, султан стал есть, а Отман Баба не стал. Через некоторое время Мехмед спросил его, почему тот отказывается от пищи, и Учитель ответил, что в еде нет нужды, потому что он утоляет голод через султана. Мехмед понял, что Отман Баба таким образом указал ему на метод, которым Учитель устанавливает связь с избранными учениками.
Отношения султана и Отмана Бабы были, однако, крайне противоречивы. Поначалу между ними установился мистический контакт, больше похожий даже не на связь учителя и ученика, а сына с духовным отцом.
Контакт султана со святым начался с вещего сна, который Мехмед увидел, еще будучи принцем и живя в Анатолии. В сновидении ему явился святой муж, вселявший огромный трепет и почтение, который спросил Мехмеда: «Узнал ли ты меня?» Принц ответил: «Нет, не узнал», и старец промолвил: «В миру зовут меня Хусам Шах, и прибыл я, чтобы сделать тебя падишахом Рума (под Румом в то время подразумевались византийские земли). Когда тебе исполнится 40 лет, я приду к тебе и явлю мою истинную сущность. Если ты распознаешь меня, то будет тебе добро. Если нет, то пожалеешь и погубишь себя».
По-видимому, видение оказало сильное воздействие на султана, о чем говорят последующие события.
Однажды Мехмед со свитой проезжал по Стамбулу, и Осман Баба, преграждая ему дорогу, напрямик спросил его: «Отвечай скорее, ты султан или я?» Посоветовавшись со своим визирем относительно личности спрашивающего, султан ответил: «Ты падишах, и ты тайна Бога, а я вроде помощника таким, как ты, мой отец». Осман Баба сказал: «Ты должен знать, что падишах – я, а не ты».
Отман Баба предсказал Мехмеду неудачу в его походе на Белград в 1456 году и советовал ему отказаться от своих планов, так как они идут против Божьей воли. Поступив вопреки совету святого и действительно потерпев поражение в том сражении, Мехмед поверил в способность своего духовного водителя предвидеть будущее.
Согласно житию Отман Бабы, победа над Константинополем, одержанная султаном Мехмедом, - заслуга святого, который незримо помогал ему в этом. В житии говорится, что в день, когда османская армия захватила Константинополь, Отман Баба, находясь в Велико-Тырново, за сотни верст от места сражения, взобрался на скалу и громко вскричал: «Слава Аллаху, Стамбул взят!», хотя весть об этом никак не могла дойти за такое короткое время.
С другой стороны, Мехмед однажды чуть не предал Отмана Бабу смерти по доносу, полученному от религиозных ученых – улемов, в котором суфия и его учеников обвиняли в ереси и неповиновении властям.
Отман Баба и его абдалы были препровождены стражей в Стамбул, где их заключили в одном из монастырей в ожидании суда. Из-за ужасных условий, в которых их содержали, семеро из абдалов умерли от лишений, и тогда впервые ученики увидели Отмана Бабу плачущим. Он сказал, что сердце его содрогается от жестокости Божьей кары, которую «его сын» Мехмед навлекает на себя потаканием улемам. В то время, когда во дворце султана проводился совет, где решалась жизнь плененных суфиев, Отман Баба сел, прислонившись к кипарисовому дереву, оглядывая окрестности, а затем, обращаясь к страже и посыльным султана, вскричал: «Эй, гнусный люд, чего вы задумали? Коли пожелаем, так и сам султанский дворец опрокинем ему голову и явим сущность свою перед ним».
Сказав это, Отман Баба трижды ударил оземь посохом, и с трех сторон над Стамбулом начали сгущаться черные тучи, из которых на город полил дождь, как в Ноев потоп, а в султанский дворец ударила молния. Мехмед в страхе забился в угол в одной из палат, вознося отчаянные молитвы, но потоки с небес не прекращались. На второй день стихии испуганный правитель собрал совет из визирей, астрологов и мудрецов, и те сказали ему, что если он погубит Отмана Бабу, то и царствию самого султана придет конец. Мехмед принял решение отпустить суфиев, и с тех пор не пытался вступать с ними в противоборство.
Приблизительно за год до своего перехода в лучший мир Отман Баба с последователями поселился в той местности в окрестностях Хасково, где сейчас находится его мавзолей. Это место ему очень понравилось, и он завещал последователям разбить здесь сады и виноградники. По-видимому, так и появилось село Текето, откуда мы начали наше паломничество по суфийским местам Болгарии, рассказ о котором я начала в заметке «В гостях у Бекташи».
Кто возвел мавзолей Отмана Бабы, точно неизвестно, но есть предположение, что его строительство на месте могилы святого началось незадолго после его смерти в 1478 году султаном Мехмедом, а закончено было уже сыном Мехмеда спустя несколько лет.
Перед уходом в лучший мир Отман Баба сказал ученикам:
«Изначально был я тайной и наперед останусь тайной. Никто до меня не проходил моим путем, и вслед за мной никто не пойдет. Не плачьте обо мне, ибо я не умру, но буду жить вечно - и на земле, и на небе».
Гробница Отмана Бабы
Под куполом теккии Отмана Бабы нет ни фресок, ни украшений – только белый цвет. Сидя у гробницы святого и погрузившись в созерцание, я тоже не увидела никаких образов и форм, кроме ослепительно-белого света – того состояния Единства, в котором пребывает душа суфия, вечно живая. Почувствовала только ощущение сладости в солнечном сплетении, которым мое тело иногда отзывается на благость святого места.
Трудно найти в окрестностях Хасково место красивее, чем то, где стоит мавзолей Отмана Бабы. Как и другие теккии Болгарии, он расположен на вершине самого высокого в округе холма, с которого открывается живописный вид на раскинувшиеся вокруг поля и долины.
Прекрасный обзор, однако – не единственная причина, почему теккии и мавзолеи святых устраивались на возвышенностях. В Традиции считалось, что таким образом преобразующая сила – барака – скрытая в святых мощах в намоленном месте, распространяется вокруг. Несколько же таких «передатчиков», расположенных на холмах, образуют распределительную сеть, покрывающую большие пространства. Волны, излучаемые местом духовной силы, невозможно измерить физически, но они существуют.
Заручившись благословением света Отмана Бабы, мы едем дальше, в города и селения, где учили его последователи, румелийские суфии. О секретах их уникальных семиугольных теккий пойдет речь в статье "Храм семи лучей".
...Давно я не езжу в далекие страны в поисках волшебников, которые откроют великие тайны и сотворят во мне чудесные превращения. Я не мастер, не адепт и не преображенный суфий, но у меня есть опыт, прояснивший вне любых сомнений, что «маленькая страна»,где нужноискать Тайну, - в нас самих, и нигде, кроме как. Учителя, мудрые (и порой не очень мудрые) люди, встречающиеся нам в жизненных странствиях, лишь помогают обрести ее.
Роспись свода центра Бекташи в Тиране, Албания
(здесь и далее мои фотографии)
Зачем же тогда отправляюсь я в новые и новые караваны, давно получив от друзей прозвище «бродячий дервиш»? У паломничества, как и у любого важного предприятия, должно быть семь причин - тогда оно будет успешным.
Первая цель, самая простая – познавательная. Она приложима ко всем путешествиям вообще.
Две других цели касаются обучения - как моего собственного, так и людей, разделяющих с нами опыт путешествия. Об этих целях я умолчу, поскольку обсуждение оных не всегда помогает их достижению.
Еще одна причина относится ко времени и месту, куда пролегает наш путь. Определенные области на планете в назначенное время «зовут» к себе группу людей, несущих требуемый им вид энергии. Если происходит нужная смычка, то группа становится свидетелем ряда «чудесных» совпадений и «счастливого» стечения обстоятельств. В наших поездках такое бывает практически всегда.
Вход в центр Бекташи
Еще одна причина касается объектов Традиции, которые мы посещаем, и поддержанию связи между ними, столь необходимой для сохранения их функции как общепланетной сети. Образно говоря, дабы не перевелись на земле цветы, к ним должны стремиться пчелы.
Две из семи целей караванов касаются людей, которые нас принимают, поэтому я рассказываю им о вас, а вам о них, и это помогает создавать между нами всеми особого рода узы - невидимые, но вполне реальные. Так поддерживается общность Традиции.
...В июне 2023 года мы с Друзьями отправились в паломничество по суфийским местам в землях, когда-то звавшихся Румелией: это нынешние Албания, Македония, Болгария и Румыния. С 14-го по 19-й век Балканы были частью Османской империи, и здесь учили и строили свои храмы - теккии суфии Бекташи, связанные линией преемственности с Мастером Хаджи Бекташем (1247–1341) из турецкой Анатолии. По иронии судьбы, в Турции наших дней сообщества Бекташи почти исчезли, а центром деятельности ордена сейчас являются балканские страны.
Памятник Хаджи Бекташу в центре Бекташи
Наш Друг Вейсел Байрам, тюркоязычный алевит-Бекташи из Болгарии, сопровождавший нас в путешествии по болгарским теккиям в 2022-м году, любезно согласился возглавить и эту поездку. Во всех странах, где проходил наш караван, мы встречались с друзьями и знакомыми Вейсела, которых оказалось на удивление много среди сплоченной балканской диаспоры Бекташи-алевитов.
Вейсел в центре Бекташи
БЕКТАШИ АЛБАНИИ
Братство Бекташи в Албании, несмотря на годы притеснений и подпольного положения во времена диктатуры, выжило и сохранило традиционную структуру инициации, созданную еще в 16-м веке. Она состоит из четырех ступеней: мухиб (преданный), дервиш, Баба и Деде-Баба.
Каждая из четырех ступеней требует подготовки в течение не менее трех лет (этот срок близок к периоду испытания ученика в течение тысячи и одной ночи, бытующему в некоторых других орденах). Посвящение в каждый ранг отмечается церемонией инициации с коллективными молитвами, клятвой верности, произносимой посвящаемым, и общим празднованием с жертвоприношением - курбан.
Очаг, использумый во время церемонии курбан
День церемонии посвящения в мухибы становится новым днем рождения ученика и определяет его обязанности и функции в братстве. Начиная с этой степени, он может участвовать в групповых радениях - мейдан. Словом мейдан называют как помещение для собраний внутри теккии, так и сам ритуал коллективных радений, доступный только посвященным членам братства, который проходит там еженедельно, с более торжественными церемониями по случаю праздников.
Слева: вид зала для собраний Бекташи. Справа: внешний вид мухиба. Обязательным атрибутом на собраниях Бекташи для мухиба является только головной убор, в остальном его одежда вполне обычна. (Фото из музея центра Бекташи, Тирана)
Руководит церемонией мейдан либо Баба, либо дервиш. Он входит в мейдан первым, закрывает дверь и готовит пространство для общего радения, произнося личную молитву, в то время как другие ждут перед входом и молятся индивидуально. Затем по очереди входят участники по старшинству (с момента посвящения в братство), после чего самый старший дервиш или мухиб «запечатывает» вход, вступая в зал последним.
В среде албанских суфиев, как и в других странах на Балканах, женщины участвуют в церемонии наравне с мужчинами, и расположение женщин и мужчин в мейдане производится сообразно гармонии мужского и женского начал и принципу равенства полов, традиционно почитаемому в ордене Бекташи.
Следующая после мухиба ступень называется дервиш. Дервиши не могут иметь семью и мирскую профессию; они обязаны жить при теккии. (Во время нашего каравана мы повстречали одного такого дервиша Бекташи, живущего в македонской теккии Тетово, о чем я расскажу в последующих заметках).
Так одеваются дервиши Албании во время торжественных церемоний или приема гостей. Борода – обязательный атрибут дервиша, ее носят также Баба и Деде-Баба.
Вокруг теккий группируются небольшие сообщества Бекташи. Теке или теккия - это место собраний и проживания дервишей Бекташи, которое возглавляет Баба, выбираемый общиной. Баба (ударение на втором слоге) означает «отец». Уровень, охватывающий семь или более теккий, возглавляет Деде-Баба. Деде – предсказуемо - означает «дед». Албания разделена на шесть областей, каждую из которых возглавляет Деде-Баба, а седьмая, отдельная, область включает Северную Македонию и Косово. Во главе всех Бекташи стоит главный лидер, находящийся в главном центре ордена в Тиране, столице Албании.
Церемониальное одеяние и атрибуты Деде-Баба. Баба также обычно одеваются торжественно для официальных мероприятий, когда представляют орден или когда их посещают последователи и ищущие совета.
С центра Бекташи в Тиране и началось наше путешествие по Балканам.
Раскинувшаяся на большом участке земли в живописном месте на фоне зеленых гор, главная теккия албанских суфиев включает в себя, среди прочего, мавзолеи-тюрбе ушедших Учителей, большой зал для собраний и музей.
Зал для собраний поистине грандиозен и наполнен светом, льющимся из двенадцати больших окон. Ни одна из суфийских теккий, которые мне довелось посетить в многочисленных странствиях, не могла бы сравниться с ним по масштабу. Под полусферическим куполом, покоящимся на двенадцати мощных колоннах из темно-зеленого иранского мрамора, могут поместиться, наверное, до полутысячи человек.
Да и весь центр Бекташи, выстроенный несколько лет назад, отделан по высшему стандарту и доступен для посещения паломниками любой веры и даже обычными туристами. Хотя церемонии и сами помещения для молитв - мейдан закрыты для тех, кто не посвящен в орден, в целом теккии Бекташи открыты для всех и каждого, следуя принципам ордена, основанным на веротерпимости и мирного сосуществования со всеми конфессиями. «Бог един», — говорят Бекташи. Каждому посетителю рады и встретят как дорогого гостя. Так в центре Бекташи встретил и нашу группу друг Вейсела, албанский алевит-Бекташи по имени Хусейн.
ХУСЕЙН
Хусейн, прекрасно говоривший по-английски, стал для нас Проводником в течение обоих дней нашего пребывания в Албании. Оказалось, что, кроме родного турецкого, Хусейн также говорит на албанском и македонском, так как родился в северомакедонском городе Тетово. (О суфийской общине Тетово, где мы также побывали, я расскажу чуть позже). Македонский язык очень схож с болгарским, поэтому наш Проводник, как оказалось, немного понимал и русскую речь.
Хусейн родом из алевитской семьи, все члены которой принадлежали к традиции Бекташи как минимум с 17-го века. Мне посчастливилось не раз встречать потомственных суфиев в своих путешествиях, и хотя они выглядят и ведут себя, как обычные люди, они - другие.
Хусейн в тюрбе Сары Салтыка в Круе, Албания
Те, кто, как и я, встал на Путь не столько благодаря, сколько вопреки жизненному укладу своих предков, вынуждены тратить немалые силы, преодолевая в себе инерцию рода – наследие неисчислимых поколений, чья жизнь прошла во сне. Родившиеся в семье суфиев получают своего рода «фору» еще до рождения, приобщаясь к духовной силе, накопленной их предками, и, даже если, повзрослев, они не отличаются изощренным интеллектом или блеском персоны, невозможно не почувствовать тот вес, которым обладает их сущность. Простое пребывание с ними оставляет в душе свет.
Я наблюдала это на примере детей, родившихся у моих Друзей по суфийской Традиции и выросших в ее атмосфере. Отцы и деды уже проделали для них большую и трудную работу, создав хороший задел для потомков. То, чего мы достигаем путем долгой внутренней борьбы и осознанных страданий, дети Традиции имеют уже на старте. Часто им кажутся странными отчаянная жажда и непрестанные поиски подобных нам. Как от той мудрой рыбы из притчи, от них уже не скрыта очевидность истины, что утоляющая жажду вода окружает всех нас повсюду, и нет нужды искать ее где-то там.
Святой источник в центре Бекташи
Хусейн – мухиб общины Бекташи в Тиране, он участвует в радениях-мейдан и следует практикам, которые предписал его Деде-Баба. На вопрос, есть ли у него дети, Хусейн ответил, что он не женат и размышляет над тем, какой Путь ему следует выбрать дальше. Он склонялся к стезе дервиша, встав на которую, мухиб должен отказаться от мирской жизни.
Отношение к нам Хусейна отличалось теми особыми свойствами, которое я не раз отмечала среди балканских дервишей. Они сердечны и радушны при полном отсутствии проявлений сентиментальности, эмоциональной привязчивости или зависимости от вашего мнения. Они не стремятся поучать, но если вы обратитесь к ним за советом, к вашей просьбе отнесутся со всем вниманием, и совет окажется точным и полезным, даже если будет дан не сразу и не так, как вы ожидали. Хотя Бекташи ничего не должны вам, они воспримут нужду, с которой вы пришли к ним, как долг братской любви, и выполнят его с полной отдачей и эффективностью, не боясь никакой работы и никаких усилий, не ожидая ничего взамен - даже благодарности. Все эти редкие свойства приобретаются, когда искатель вместил ту истину, что все, кто встречаются ему на Пути или приходят за помощью – части Единого, представшие перед ним в том или ином облике.
Хусейн на пути в центр Бекташи
Хусейн провел нас по музею Бекташи, показав собранные там исторические реликвии ордена, и ответил на наши многочисленные вопросы. Меня лично больше всего интересовали исторические атрибуты дервишей Бекташи, похожие на волшебные предметы из сказок, способные накапливать, сохранять и в нужный момент передавать чудодейственную силу: таслим-таш - «камни претерпевания» - двенадцатиконечные звезды из нефрита или оникса; головные уборы Бекташи, называемые тадж - «корона»; посохи и трости, чаши-шифа для целительства и многое другое. Ни одна ветвь суфийской Традиции, пожалуй, не уделила столько внимания работе с материальными инструментами, как Бекташи. Мы подробнее поговорим о звезде таслим-таш в последующих заметках.
Атрибуты Бекташи в музее их центра в Тиране: таслим-таш, чаши-шифа, подвески для пояса
Как было сказано, начиная с уровня дервиша, Бекташи дают обет безбрачия, что отличает их от других орденов, где монашеский образ жизни в целом не принят (за исключением временных периодов хилвата - ухода от мира). По словам Вейсела, энергия, которую способны концентрировать посвященные Бекташи высших рангов благодаря воздержанию, на порядок выше того, что доступно обычным последователям учения. Следование известным только посвященным практикам трансмутации половой энергии ведет к накоплению внутренней мощи, которую Бекташи умеют фокусировать в том числе в «предметах силы».
Это одна из причин, по которой мои Друзья в поездках всегда в антикварных лавках ищут и, если есть возможность, приобретают такие редкие артефакты для теккий или для личной работы. Считается, что эти вещи дервишей прошлых веков несут бараку – благодать или трансформирующую силу, и понимающий человек, способный вступить в гармоническое отношение с таким объектом, может извлечь много пользы. (Упреждая возможные вопросы: не существует какого-либо «руководства по эксплуатации» таких объектов, поскольку взаимодействие с ними – не вопрос инструкции).
Действующие Бекташи, однако, не подарят и, тем более, не продадут такой предмет, поскольку их вручает ученику только его наставник, а атрибуты, принадлежавшие ушедшему Мастеру, сохраняются в тюрбе или теккиях. Только по случайному стечению обстоятельств могут магические объекты оказаться у антиквара. Когда суфийский Учитель Омар Али-Шах создавал обучающие группы в Европе в 60-70-х годах прошлого века, он поручил своим ученикам искать предметы силы среди старинных восточных диковин на блошиных рынках и у антикваров, приобретая их для всей группы и возвращая в действие для пользы Традиции.
Суфии Бекташи высших рангов и в наши дни по-прежнему носят традиционный головной убор - тадж - с четырьмя или двенадцатью клиньями, разделенными на четыре части, символизирующий четыре стадии мистического пути (шариат – соблюдение внешней морали и религиозных норм, тарикат – путь суфийского обучения, ма’рифат – постижение Истины через озарение и хакикат – единение с Истиной). Тадж дервиша полностью белый, а Баба и Деде-Баба используют головные уборы белого и зеленого цветов.
В первом ряду - головные уборы (тадж), которые носит Баба
Надгробные камни совершивших переход Бекташи делают в форме головного убора, который суфий носил при жизни – по ним можно определить его ранг.
Надгробия в форме головных уборов Бекташи рядом с Долма Теке в Круе, Албания. Тадж с двенадцатью клиньями отмечает место, где похоронен Баба; камень в форме остроконечной шапки - место упокоения мухиба.
Главной символической фигурой для всех балканских Бекташи, помимо Мастера Хаджи Бекташа, несомненно, является легендарный чудотворец Сары Салтык – бухарский суфий, который, как утверждается, был отправлен Хаджи Бекташем в земли Румелии для укоренения здесь суфийского послания.
К пещере на высокой горе близ албанского городка Круя, где, согласно сказанию, Сары Салтык жил и учил, Хусейн повез нас во второй день нашего балканского каравана.
Об этом рассказывается в следующей заметке.
...Мы начали наше балканское паломничество с мавзолея-тюрбе Сары Салтыка в Круе, Албания, и завершили его в тюрбе Сары Салтыка в Бабадаге, Румыния. Преодолев расстояние более тысячи километров от моря до моря, из Албании через Македонию и Болгарию до самой Румынии, мы ехали по следам одного человека-легенды по имени Сары Салтык.
МЕДНОБОРОДЫЙ ПОСЛАНЕЦ
Те, кто встречался с дервишами в Крыму, Турции или на Балканах, наверняка слыхали о нем - таинственном «меднобородом старце», в 13-м веке принесшем суфийское послание не только на берега Черного моря, но и во все балканские земли.
Почти ничего не известно о нем доподлинно, и все же не было такого народа в Причерноморье и на Балканах, каковой ни считал бы Сары Салтыка своим героем.
Говорят, что родился он в Бухаре или в Анатолии и был светловолосым или рыжеволосым (отсюда и его прозвище: по-тюркски сары значит «желтый»). Говорят, что был Сары Салтык чудотворцем, обладал непреодолимой магнетической силой и мог принимать любой облик, в зависимости от того, с кем имел дело: христиане описывали его как странствующего монаха, проповедующего по Евангелию; суфии ордена Бекташи – как преображенного дервиша-абдала и посланца Мастера Хаджи Бекташа (салтык означает «посол», и этим тюркским словом называли иноземных послов даже на Руси), а в мусульманских летописях его упоминают как борца за веру - гази, хотя Сары Салтык, вероятно, никогда не брал в руки оружия. (Возможно, основой для ратного эпитета послужили свидетельства о том, что Сары Салтык, будучи за тысячи верст от места битвы, мог мысленно перенестись на поле боя и силой своего духа отвести смерть от сражавшихся там воинов).
Памятник Сары Салтыку. Круя, Албания (здесь и далее мои фотографии)
Несомненно одно – он был Божиим человеком превыше любых конфессий, сущностью недюжинного масштаба, чья миссия заключалась в оживлении учения истинной Традиции в Румелии, впоследствии ставшей западными землями Османов.
В нем — сотня ясных солнц, он мудр, но не из книг,
И истины миров он знает напрямик,
Лишь правдою одной тот человек учен,
Неверия и вер – равно превыше он.
(Руми. Божий человек)
Уместить в голове свидетельства о том, что Сары Салтык мог принимать любой облик или учить одновременно в нескольких местах – еще полдела. Как вместить то, что и похоронен старец был сразу в семи местах?
...Согласно легенде, записанной Эвлией Челеби в середине 17-го века, Сары Салтык приказал похоронить его в закрытых гробницах в семи разных тюрбе в Албании, Болгарии, Боснии, Румынии и других местах. Когда же сомневающиеся ученики решили открыть гробницы, в каждой из них они якобы действительно обнаружили его тело.
Кенотаф пещерного храма Сары Салтыка на горе Круя
Конечно, эту легенду (а также аналогичные сказания, например, о семи могилах Ходжи Насреддина) следует читать как метафору, использовавшуюся для описания суфийской техники укоренения учения, при которой создается ряд «домов силы» или точек концентрации.
«Бекташи Албании ... полагают возможным обучение посредством контакта. Согласно этой идее, «течение» знания должно пронизывать все части сообщества, созданного учителем или святым. Течение начинается с круга ближайших учеников, каждый из которых в большей или меньшей степени проникается его благодатью. Те, в свою очередь, передают его своим подопечным или людям, с которыми вступают в контакт. Можно сравнить характер течения этой силы с трансляцией электричества - хотя бы из-за утверждения, что для оптимальной передачи потока благодати и знания оно должно воздействовать на тщательно выбранных людей, и сами такие люди должны быть собраны вокруг определенной «точки концентрации» – места, ряда молитв и т. д. В этом смысле самого учителя и людей, на которых он влияет, можно уподобить организму, возникшему с определенной целью и получающему свое питание от общего действия, исходящего из центра и пронизывающего все целое».
(из статьи «Обучение через контакт» Рустама Хан-Урффа, сборник «Мир суфиев» под редакцией Идриса Шаха)
Святой Сары Салтык использовал благодать или бараку – трансформирующую силу, предоставленную в его распоряжение Мастером Хаджи Бекташем, для создания сети теккий - центров суфийского учения в Восточной Европе и Причерноморье. Символические «гробницы» - тюрбе, созданные после его ухода, и устроенные при них теккии отмечают когда-то основанные им «точки концентрации» учения. Некоторые из них активны до сих пор и несут реальную силу - благодать Сары Салтыка, переданную через поколения его учеников, поэтому фраза святого о том, что в каждой из гробниц действительно находится его тело, имеет реальный смысл... однако слова его не следует понимать буквально.
Вход в пещерный храм Сары Салтыка на горе Круя
Впрочем, тюрбе Сары Салтыка в албанском городке Круя заведомо не было гробницей. Тюрбе устроено там как кенотаф в память о том времени, когда святой, согласно сказанию, жил и учил в пещере на горе Круя. Наш албанский Проводник Хусейн, мухиб ордена Бекташи, повез нас сюда на второй день нашего балканского каравана.
СТАРЕЦ, ПОБЕДИВШИЙ ДРАКОНА
Городок Круя находится в получасе езды от Тираны, у подножия одноименной горы высотой 1176 метров, от которой город и получил свое название. Подобно суфийским городам Бухаре, Фесу и Конье, Круя – поселение, где почти каждая семья веками связана с суфиями. Нам сказали, что в городе 365 святынь ордена Бекташи, но, безусловно, главный объект почитания и место паломничества - теккия и тюрбе Сары Салтыка на горе Круя, основанные в 14-м веке и заново отстроенные в 18-м. По преданию, Сары Салтык некоторое время жил здесь в горной пещере, о чем была сложена местная легенда.
...Однажды на горе Круя поселился дракон, потребовавший, чтобы каждый день один из детей жителей города приносил ему еду, иначе чудище грозилось перекрыть все окрестные реки. Ни один из посланных детей не вернулся из драконьего логова. Наконец, пришел черед идти единственной дочери местного князя. Наполнив корзинку едой, девочка отправилась в путь и на горной тропке встретила старца, который предложил проводить ее к дракону. Старцем оказался Сары Салтык.
Подъем к теккии Сары Салтыка
Когда старик с девочкой достигли вершины горы, Сары Салтык выманил чудище из логова и отрубил ему голову деревянным мечом. Затем старец отрезал кончик драконьего языка и спрятал его в свой карман. Сопроводив княжескую дочь в город, Сары Салтык исчез. Когда девочка рассказала про свое чудесное спасение отцу, князь повелел найти старика. Ко двору князя стали приходить разные люди, утверждавшие, что это они убили дракона – среди них был даже местный священник, - но ни одного из них девочка не признала как своего спасителя.
Тогда князь отправил людей на поиски незнакомца, и в одном из постоялых дворов на окраине селения нашли чужестранца, которого девочка сразу узнала. Однако местные жители и особенно священник подняли старика на смех, не веря, что он мог совершить такой подвиг. Тогда Сары Салтык в подтверждение своего деяния вытащил из кармана кончик драконьего языка, и все сомневающиеся замолкли.
Князь предлагал Сары Салтыку всяческие награды и почести, но тот не спросил ничего, кроме разрешения жить в уединении на горе. Так Сары Салтык поселился в пещере над городом, которая с древних времен считалась священной, и прожил там много лет. Но людская память коротка, и со временем люди стали завидовать силе чудотворца; они начали распускать о нем дурные слухи и плести заговоры. Наконец князь, следуя злым наущениям, решил подослать на гору убийцу. Однако Сары Салтыка предупредил об опасности юноша, каждое утро приносивший ему еду. Узнав про приказ князя, Сары Салтык тут же покинул Крую, сделав четыре огромных шага: один за пределами города, второй недалеко от Шиджака в Албании, третий в Дурресе на Адриатическом побережье, а с четвертым шагом он достиг острова Корфу в Греции. Во всех этих местах были впоследствии построены теккии.
Кому-то эта легенда покажется лишь одной из народных сказок, однако тот, кто имел дело с суфийскими обучающими историями, сразу поймет, что ее персонажи представляют собой не что иное, как архетипы. Старик и девочка, как в дервишеском сказе о Мушкиле Гуше – разные аспекты нашего общего присутствия. Подлинное Я, связывающее человека с Истиной и часто появляющееся в образе дервиша в суфийских историях, представлено фигурой Сары Салтыка. Девочка олицетворяет человеческую сущность – чистую, но неразвитую, а потому нуждающуюся в опеке высшего Я. Дракон – не очищенное от животных побуждений подсознание человека, его юнгианская Тень, сковывающая рост Божественной сущности. Фигуры князя, священника и местных жителей, ополчившихся против старца – различные аспекты Командующего Я, самости или искусственной личности человека, подавляющей проявления его сущности, - подавляющей сознательно или в результате заблуждений и ложных идей.
История о Сары Салтыке и драконе – не простая сказка. Это - алгоритм или послание, предназначенное для передачи непосредственно сущности (дочери князя) метода спасения ее от тенет самости (дракона) и облеченное в образы, доступные для восприятия простыми жителями Круи. Поэтому обучающая фабула прижилась и обеспечила свое воспроизведение. Я не удивлюсь, если сам Сары Салтык был ее автором, а уж потом местные сказители придали имя святого архетипическому старцу.
Уличный музыкант, поющий народные албанские песни недалеко от Долма Теке, Круя
ВОСХОЖДЕНИЕ К ВЕРШИНЕ
...Когда смотришь на вершину горы Круя, где находится храм Сары Салтыка, снизу из города, кажется невероятным, что можно туда подняться, потому что гора действительно высокая и крутая. Раньше к храму вела тропа, и восхождение на ее вершину было настоящим испытанием для паломников. Но благодаря асфальтовой дороге, построенной в последние годы, сейчас можно подняться туда за полчаса на микроавтобусе. Ехать по узкому «серпантину», прижатому к скалам, страшновато, особенно если вы слегка подвержены акрофобии, как я; зато в погожие дни с дороги открывается потрясающий вид на долины внизу. Нам не очень повезло с погодой, и бОльшую часть пути вид был закрыт туманом; с другой стороны, дымка придавала горе и самому храмовому комплексу Круи неземной, мистический вид.
Теккия находится чуть ниже вершины горы, спрятанная за скалами и почти не видная с тропы. Пещера, где, по преданию, жил Сары Салтык, уходит в глубь скалы на несколько метров. Внутри пещеры всегда горит множество свечей, создавая мерцающую пляску светотени на закопченных каменных стенах. Расщелина оканчивается маленьким темным гротом; из его холодных стен непрерывно сочится влага. Легенда гласит, что когда Сары Салтык узнал о том, что князь задумал убить его, он в сердцах швырнул вверх дыню, принесенную ему юношей, да так, что она пробила горную породу, и влага, с тех пор сочащаяся из стен пещеры – сок той дыни.
Статуя, изображающая св. Иакова, покровителя алхимиков, в большой шапке с морской раковиной (символ Великого Делания). В левой руке у него зачехлённая закрытая книга. Вестминстерское аббатство, XIV в.
Протиснувшись в чернеющий грот, я поднимаю голову, пытаясь почувствовать проходящие сквозь него потоки горных сил, пойманные в ее пещерах в своем стремлении к вершинам. Незримый горный вихрь увлекает меня в восходящем кружении, и я хватаюсь руками за стены, чтобы не упасть. Как оказалось, кто-то из Друзей в этот момент сделал снимок.
Судя по всему, именно здесь, в месте силы горы, в полной темноте проводили бесконечные часы уединенного созерцания – хилвата - Сары Салтык и другие святые анахореты до и после него.
...Спустившись вниз по лестнице от входа в пещеру, мы умываемся водой из единственного на горе родника, вода которого считается целебной.
Спуск к роднику
Туман уже полностью закрыл вершину горы; мы изрядно продрогли, и так вовремя Хусейн зовет нас наверх, в теккию, для ритуального распития раки – балканской плодовой водки домашнего изготовления. Мы рассаживаемся кто где - на стульях, подушках и ковриках и принимаем из рук Хусейна маленькие стаканчики, на дне которых налито чуть-чуть согревающей «огненной воды». Как мы узнали, троекратное символическое распитие раки, переданной из рук Учителя или старшего дервиша, в некоторых случаях сопровождает сухбаты – собрания Бекташи. Как и в подобном евхаристическом ритуале, здесь важен не столько напиток, сколько то, из чьих рук он принят, поэтому фигура виночерпия в суфийских стихах символизирует Друга или Возлюбленного, а вино – суфийскую бараку. Я знаю, что по этому поводу скажут ханжи и начетчики от религии, не понимающие суть ритуала, но ответ им задолго до нас был дан в известных строфах великого суфия Хафиза из Шираза:
«Веселей, виночерпий! Полней мою чашу налей!»
...
На молитвенный коврик пролей, нечестивец, вино,
Если так повелит тебе тот, кто сильней и мудрей.
Вода – прекрасный медиум для передачи целого спектра энергий и информации, а этиловый спирт в нужной мере может служить этой цели еще более эффективно. (Спешу, однако, добавить для воспрявших духом поклонников огненной воды: ключевые слова здесь - «в нужной мере», создающей разницу между лекарством и ядом).
...Теккия и тюрбе Сары Салтыка открыты для паломников любой веры и национальности весь день, с рассвета до заката. После захода солнца зажигают лампу, заправленную оливковым маслом, и это знак, что тюрбе закрывает свои двери до следующего утра.
Вид на город Круя
Мы благодарим гостеприимных хозяев и следуем дальше по дорогам нашего каравана, где наше путешествие завершится в Добрудже – так называли нынешние восточные области Болгарии и Румынии, и где мы вновь встретим след Сары Салтыка.
БАБАДАГ – «ГОРА ОТЦА»
...Когда в 13-м веке года Османская империя взяла Добруджу под свой контроль, на западном побережье Черного моря поселилось довольно большое турецкое сообщество. Согласно ряду свидетельств, Сары Салтык мог жить и учить здесь в это время, и именно в этой земле, в маленьком румынском поселении Бабадаг («гора отца») он, вероятно, и был похоронен.
Летописец Эвлия Челеби пишет, что когда турецкий султан Баязид во время военного похода прибыл в Бабадаг, местные жители рассказали правителю о разрушенном тюрбе Сары Салтыка. Ночью султану во сне явился сам Сары Салтык. Святой предсказал султану победу в Молдавии и попросил очистить его гробницу от пыли, указав место, где следует искать. Наутро султан приказал начать раскопки в указанном месте, где вскоре был найден мраморный саркофаг с надписью «татарскими буквами»: «Здесь находится могила Салтык-Бея Сайида Мехмеда Гази». Уверенный, что это и есть место захоронения Сары Салтыка, Баязид приказал восстановить разрушенное тюрбе, а также построить рядом теккию и мечеть.
По мнению археологов, тюрбе в Бабадаге либо очень древнее, построенное сразу после смерти Сары Салтыка в 13-м веке, либо представляет собой реконструкцию 18-го века. В 19-м веке во время русско-турецкой войны весь город сгорел в пожаре, включая теккию и тюрбе – от последнего остались только каменные стены.
Лишь в последнее десятилетие тюрбе было заново отреставрировано в исконном румелийском стиле благодаря неустанным усилиям и вложенным личным средствам Эртана Демирхана, потомственного Деде из турецкого рода алевитов-Бекташи.
Восстановленное тюрбе Сары Салтыка в Бабадаге, Румыния, вид снаружи и изнутри
Вейсел устроил нам встречу с Эртаном-Деде в Бухаресте, где тот сейчас живет с семьей. Деде в Турции – особая генеалогическая линия суфийских Учителей Бекташи, ведущих происхождение от Людей Крова - семьи Пророка Мухаммада (мир ему!). Подобно священным сословиям других конфессий – браминам и коэнам - потомки Деде по традиции выходят замуж и женятся внутри своего сословия, чтобы сохранить генетическую чистоту. Впрочем, как с некоторым сожалением поделился с нами Эртан-Деде, поколение его детей уже выбирает себе спутников жизни по собственному выбору, в чем родители не могут им препятствовать.
Наш собеседник – добродушный, открытый человек с веселыми искорками в глазах и тонким чувством юмора, нередким для дервишей Турции. Он спросил нас, кто мы, и что привело нас на Путь суфиев, и кто-то из Друзей ответил, что к суфизму нас привел поиск Истины. Верный традициям Ходжи Насреддина, Деде тут же, подмигнув, отреагировал: «Когда найдете ее, позвоните мне».
По роду занятий он бизнесмен, но по призванию, следуя предназначению своего рода, - суфий Бекташи. Как Эртан Демирхан объяснил нам, Деде не обязательно выступают в роли суфийских шейхов; они не ходят по воде и не сдвигают гор, однако в народе уважают Деде и приходят к ним за советом, отдавая должное накопленной мудрости рода, где множество поколений посвятили жизнь духовной стезе. «Дать совет всякому приходящему к нам – наш долг. Но то, вместит его человек или нет, воспользуется им или нет – не в нашей власти. Если будет на его собственная воля и Божья помощь, человек найдет силы применить наш совет с пользой».
Эртан-Деде и Вейсел Байрам
Мы рассказали о нашей поездке в Бабадаг и спросили о его вкладе в восстановление храма. Эртан-Деде заметил, что им было чрезвычайно трудно преодолеть сопротивление местных властей, затягивающих выдачу разрешения на восстановление тюрбе Сары Салтыка, и только после личного посредничества Реджепа Эрдогана, который тогда был премьер-министром Турции, румынские власти дали свое согласие.
Эти желтые розы посажены по дворе мавзолея как напоминание о прозвище Сары Салтыка (сары означает «желтый»), об этом поведал нам хранитель тюрбе из местных алевитов-Бекташи Бабадага, по просьбе Вейсела открывший специально для нас двери мавзолея. Хранитель также показал сохранившиеся нам надгробные плиты дервишей, когда-то живших в теккии, от которой, к сожалению, не осталось даже руин.
Слева: символ ордена Бекташи - двенадцатиконечная звезда в виде цветка на надгробной плите дервиша. Справа: хранитель тюрбе Сары Салтыка рассказывает об истории мавзолея.
Жизнь Сары Салтыка окутана мифом настолько, что поневоле задаешься вопросом – а был ли он из сынов Адама, или все же меднобородый старец - легендарная сущность, явившая себя миру из-за завес времени и пространства, подобно «зеленому человеку» - покровителю всех суфиев Хидру или Святому Илие? Хызр-Ильяс, как называют Хидра-Илию на Балканах, появляется в человеческом облике в те поворотные моменты, когда посланию Традиции необходимо придать новый импульс.
Когда первоначальный импульс Учения замедляется с течением времени в инертной среде, он превращается в свою противоположность, и задача суфиев – возвращать Учение, вновь и вновь, к его подлинным истокам, очищая от мертвых форм и застывших формулировок. Это бывает нелегкой задачей, потому что силы реакции порой вступают в прямое противодействие с сообществами дервишей, как это произошло в македонской теккии Бекташи в Тетово, Северная Македония. Продолжение о нашей встрече с дервишем в Тетово в следующей истории.
Редкий человек знает о маленькой стране под названием Северная Македония, спрятавшейся в зеленых долинах среди балканских хребтов.
Еще меньше людей знают, что эта православная страна, чьи жители пишут кириллицей и говорят на славянском языке, похожем на болгарский, была и остается домом для суфийских общин.
И уж совсем немногие знают о том, что здесь есть старинная действующая теккия, где в наши дни постоянно живет дервиш ордена Бекташи по имени Абдур Муталиб, чья жизнь - пример каждодневного подвижничества и противостояния тьме светом любви и прощения.
Сейчас я расскажу, почему.
Дервиш Абдур Муталиб в Харабати-Баба Теке, Тетово, Македония (здесь и далее мои фотографии и видео, сделанные с разрешения дервиша)
Мы узнали о македонском дервише от его Друга, нашего болгарского Проводника Вейсела Байрама, и через него же получили разрешение посетить теккию Харабати-Баба в городке Тетово.
Харабати(Арабати)-Баба Теке расположена в часе езды от македонской столицы Скопье, в месте, которое специалист по фэншуй оценил бы как редкостно благоприятное: с тыла теккию защищает гора Шар-Планина, а впереди раскинулась широкая равнина, по которой протекает река Пена.
Вход в Харабати-Баба Теке
Здесь в 16-м веке поселился прибывший из Турции дервиш Бекташи по прозвищу Серсем Али-Баба. Кто-то говорит, что он якобы был сослан на Балканы своим зятем, османским султаном Сулейманом Великолепным, после того, как сестра султана и жена Али-Бабы впала в немилость при дворе. Но в теккии нам рассказали другую историю: занимая высокую должность при дворе, Али-Баба почувствовал ничтожность придворной суеты и решил посвятить остаток жизни духовным поискам, удалившись и от барского гнева, и от барской любви на тогдашнюю окраину Османской империи – городок Калканделен, который сейчас называется Тетово. Султан, узнав о странном выборе облагодетельствованного им зятя, в гневе изрек: «Так убирайся же куда знаешь, коли ты такой дурак». «Серсем» – прозвище Али-Бабы, закрепившееся за ним после того случая, как раз и означает «дурак, глупец». (Что лишний раз подтверждает: плох тот дервиш, которого хоть раз в жизни не назвали бы сумасшедшим или идиотом – столь странно мы, бывает, выглядим в глазах людей сего мира).
После ухода Серсема Али-Бабы в лучший мир в 1538 году единственный из оставшихся в живых его ученик по прозвищу Харабати-Баба основал теккию вокруг мавзолея учителя, где поселились дервиши Бекташи.
В мавзолее Серсема Али-Бабы, расположенном в центре теккии
При коммунистическом режиме Югославии теккию превратили в лыжную базу, где туристы пили пиво среди святых могил, а в помещении мавзолея устраивались дискотеки. Но, выстояв осквернение, в 90-е годы теккия вновь была возрождена и возвращена общине Бекташи.
...Мы прибыли в Тетово ближе к вечеру. В Харабати-Баба Теке нас уже ждали и для начала предложили всем бозу – традиционный балканский напиток из заквашенного зерна, очень питательный и полезный. Этот вид бозы, сброженной в теккии, в отличие от крымской бузы, был безалкогольным и по вкусу напоминал квас. Мы уселись полукругом, и дервиш Абдур Муталиб через своего ученика, владевшего английским, рассказал об истории теккии, а затем предложил задавать любые вопросы.
Дервиш и молодой человек, помогавший с переводом
Я спросила о значении двенадцатиконечной звезды из оникса под названием таслим-таш – «камень претерпевания», которую Абдур Муталиб постоянно носит как подвеску на уровне солнечного сплетения или чуть ниже. Таслим-таш – отличительный атрибут дервишей Бекташи, который после их смерти передается кому-то из учеников или хранится в теккии как священный объект. Нам довелось видеть такие двенадцатиконечные звезды из нефрита или оникса вделанными в стены исторической ханаки Хаджи Бекташа в Турции, а также в других местах.
Ответ дервиша я записала на видео, которое привожу здесь:
Помимо символической роли, таслим-таш был предназначен для выполнения определенной функции. «Камнем претерпевания» называли камень, который Пророк Мухаммад и его последователи привязывали к поясу во время длительных походов по пустыне. С одной стороны, его роль была чисто практической: он давил на живот и приглушал чувство голода. С другой стороны, «камень претерпевания» был особым инструментом трансформации.
Дело в том, что любая ситуация, в которой человек вынужден преодолевать трудности – источник большой энергии. Эту силу можно растратить впустую, срываясь в раздражение, гнев и фрустрацию, в обвинение окружающих и т.д. Но если человек претерпевает посланные ему испытания, одерживая верх над позывами низшего «я», сила, рожденная таким преодолением, накапливается внутри человека и в дальнейшем может быть использована для развития его души. «Камень претерпевания» был не только напоминанием об этом, но мог служить и для накопления этой энергии. Поэтому таслим-таш ушедших суфиев – настоящий предмет силы.
Слово «дервиш» для балканских суфиев – не общее название, но обозначение конкретного ранга в иерархии ордена Бекташи. Первые два уровня искателей - ашики и мухибы - ведут мирской образ жизни, имеют семьи и профессии. Начиная с ранга дервиша, Бекташи принимают обет безбрачия и полностью посвящают жизнь Пути суфия.
Таковым был выбор Абдура Муталиба, у которого нет ни семьи, ни дома, кроме теккии, в которой он принимает учеников не только из окрестностей Тетово, но со всей Македонии и даже из Турции. Путь целибата в целом не характерен для суфиев, но, как говорят Учителя, «ничто, выражаемое словами, не является общим для всех суфиев» - они выбирают методы, наилучшие для той среды, в которой учат. Практики сдерживания, включая те, где задействована трансформация половой энергии, всегда были частью тариката Бекташи. Система внутренней дисциплины, которая тоньше волоса и острее меча, быласведена Хаджи Бекташем в лаконичное кредо ордена:«Будь хозяином своих рук, языка и чресел», что, как нам объяснили, означает контроль над своими действиями, словами и желаниями тела.
По словам Вейсела, благодаря энергии, сохраненной воздержанием, Бекташи в ранге дервиша и выше считаются обладающими особенной силой, поэтому они могут действовать как учителя и целители. Эта спокойная сила ощущается, когда находишься рядом с Абдуром Муталибом. Он открыт, доброжелателен, прост и гостеприимен, но обмануть глубинное чувство невозможно - внутри этого человека таятся молнии. Один из наших Друзей испытал нечто, описанное им как электрический разряд, пронизавший его тело с головы до ног, когда дервиш Муталиб взглянул ему прямо в глаза. Друг сказал, что испытывал подобное лишь раз в жизни, когда таким же взглядом однажды чуть не сбил его с ног наш Грандмастер Ага - Омар Али-Шах...
Но вернемся к нашей беседе с дервишем. Он расспрашивает нас о том, к какой силсиле (линии преемственности) принадлежат наши Учителя – у суфиев это как выяснение степени родства в семье. Дервиш, в свою очередь, говорит о силсиле Бекташи, после чего о чем-то просит одного из учеников, и тот, принеся струнный инструмент типа саза, начинает под его аккомпанемент нараспев произносить призывы к Хаджи Бекташу и другим святым суфийской Традиции, которые, насколько я поняла, используются как открывающая молитва, зачин собраний Бекташи:
Когда мы сообщили дервишу, что, хотя в наших группах есть мусульмане, и мы используем молитвенные формулы, принятые в исламской Традиции, наш Учитель не требует в качестве обязательного условия формального принятия ислама, Абдур Муталиб неожиданно произнес: «Вот как это должно быть».
Только впоследствии мы поняли, что он сказал это, чтобы быть услышанным странным квадратным человеком, следовавшим за нами, как мрачная тень, с того момента, как мы вошли в ворота теккии. Этот грузный и коренастый бородач в черной одежде время от времени предпринимал попытки привлечь внимание кого-то из нас, что-то выкрикивая и явно показывая недовольство тем, что мы предпочли ему общение с дервишем и его учениками.
Уже после того, как мы покинули Тетово, нам рассказали, что этот человек был во главе македонских ваххабитов-фундаменталистов, которые в 2002 году с автоматом Калашникова и пистолетами вломились в теккию ив ответ на сопротивление ее хозяев устроили стрельбу. Они захватили часть территории, включая мейдан – то помещение, которое Бекташи используют для совместных радений. Несмотря на полную незаконность действий захватчиков, местные власти умыли руки, предпочтя не вмешиваться. Дервиш Абдур Муталиб и его последователи уже более двадцати лет пытаются восстановить справедливость через суд и международные организации, однако тяжбы пока не заканчиваются ничем. А между тем ваххабиты поселились на незаконно занятой территории теккии, переделали мейдан в мечеть и время от времени беспокоят посетителей – что мы и наблюдали.
Нападки фанатиков тем сильнее, чем больше их ревность при виде того, как не зарастает народная тропа к истинному Учению, в то время как сами они никому не интересны. И сколько ни водружай громкоговорителей на свою незаконно занятую «мечеть», чтобы твой азан заглушал дервишей по соседству, это не поможет. Ведь разве не писал суфий Джами:
Роза ушла из сада, что будем делать с шипами?
Шаха нет в городе, что будем делать с его двором?
Птица улетела, что будем делать с клеткой?
Фанатики от религии, убежденные в том, что восстанавливают чистоту веры, на деле молятся идолу, которого создали из выбранной ими религиозной формы, в то время как суфии сохраняют и передают связь с живым ядром Учения, всегда скрывающимся за застывшей скорлупой религий.
Наша группа в Харабати-Баба Теке во время беседы с дервишем
Но трудно представить больший вызов на Пути дервиша, чем жизнь бок-о-бок с опасным врагом, ежедневно проклинающим тебя и вставляющим палки в колеса.
Когда мы узнали о драматических обстоятельствах жизни дервиша в Харабати-Баба Теке, сразу приобрела смысл фраза, сказанная Абдур Муталибом одному из наших Друзей. Тот спросил дервиша, был ли у него в жизни опыт «пути осуждения», подобный тому, которому следуют суфии-маламати. Дервиш сказал, что подумает и ответит позже. Перед тем, как нам пора было уходить, к Другу подошел юноша, выполнявший функции переводчика, и передал ему ответ дервиша. Ответ был такой: «Подобный опыт я переживаю в настоящее время».
Я не заметила в дервише ни гнева, ни ненависти к тем, кто ежедневно преподает ему урок терпения и прощения.
В контексте тлеющего конфликта с захватчиками получил особый смысл и другой, вроде бы незначительный эпизод, произошедший во время встречи. Я использовала маленький флакон с дезинфицирующей жидкостью и забыла положить его в сумку, оставив где-то в углу. Через некоторое время слышу, как дервиш показывает флакон и спрашивает, кто это оставил. То, что он не упустил из внимания такую незначительную вещь, будучи при этом погруженным в общение с нами, было поразительным. Я забрала флакон и выразила удивление его зоркостью, не упускающей ни одной детали даже среди суеты приема гостей. Он ответил, что приучился к непрерывному сканированию своего окружения.
Позже я поняла, что такая сверхбдительность развивается благодаря многолетнему пребыванию в ситуации, где опасность в любой момент подстерегает тебя и тех, за кого ты в ответе. Если честно, я лично не хотела бы проходить через подобный опыт, даже ради обретения состояния, где осознанность и спокойствие не покидают тебя никогда. Но, по-видимому, таков удел и выбор высоких душ.
Я преклоняюсь перед силой их духа.
Мы прощаемся с Харабати-Баба Теке и ее гостеприимными хозяевами, но неразрывными оставляем нити связей, отныне протянутые между этим местом и странами, откуда мы прибыли.
*****
В маленькой теккии из небольшой страны, как на авансцене, день за днем разворачивается извечная драма - отражение судьбы суфийской Традиции на протяжении долгих веков: нас преследовали, изгоняли из наших храмов и оскверняли их, сжигали наши книги, обвиняли в ереси и вероотступничестве.
Но мы здесь, и наша Работа не прервется, пока Землю не оставляют своим светом такие души, как македонский дервиш Абдур Муталиб.
Когда ты в танце кружишься, вселенная с тобой
Миры вращает в празднике бескрайном.
Не удержать ее порыв душе земной,
Усталость прочь бежит при зове тайном –
Заслышав барабан, хлопков ладоней звук,
Ты во вращенье вместе с миром входишь вдруг...
Руми, перевод АсСалам
Каков самый расхожий образ суфия? Конечно, кружащийся дервиш. И хотя мы стараемся мягко напоминать людям о том, что суфизм не сводится ко вращению, и что большинство суфиев не только не кружатся, но и вообще не используют танцы и музыку в своих практиках, такой вид медитации дервишей Мевлеви действительно был в одно время популярен в Азии и Северной Африке. Кое-где он сохранился и сейчас.
Во время нашего египетского каравана мы наблюдали церемонию кружения, основанную на традициях дервишей, в исторической ханаке Аль-Гури в Каире; ниже я немного расскажу о ней и затем покажу части ее на видео. Это не просто танец, но скорее сложное действие, сочетающее суфийскую музыку, поэзию, танец с вращением и пантомиму. Хотя в представлении участвовали профессиональные танцоры, которые могли не иметь отношения к суфийским орденам, воспроизведенное ими действо несомненно заслуживает внимания, поскольку сохранило ключевые элементы символизма, вложенного в данный обучающий инструмент создавшей его Школой.
Кружащийся танцор, снимок сделан мной в ханаке Аль-Гури в Каире (справа)
Вначале немного о месте, где проходило представление. Это здание в центре Каира, построенное в 16-м веке, когда-то было суфийской ханакой (теккией); здесь собирались и обучались дервиши. Ханака (или ханка, как говорят в Египте) была частью религиозного комплекса, построенного султаном Аль-Гури и названного его именем. Вполне вероятно, что дервиши проводили в ней танцевальные кружения – в теплое время года во дворе ханаки, а зимой – внутри зала собраний. И хотя суфии в исторической ханаке Аль-Гури давно не собираются, здесь по-прежнему проводят музыкально-танцевальные представления с кружением каждую среду и субботу. Можно посмотреть их, заплатив небольшую плату за входной билет.
Внутренний двор ханаки Аль-Гури, где проводятся кружения
Традиция кружения была начата в Турции Джелаладдином Руми, великим суфием и поэтом 13-го века, которого Мевлеви считают своим Учителем (Мевляной). Самого Мевляну, впрочем, видели вращающимся в танце всего дважды: впервые Руми закружился в экстазе от ритмического стука молотка серебряных дел мастера, в другой раз такое же произошло под звук водяного колеса.
Возможно, с легкой руки Мевляны кружение иногда и включалось в дервишеские собрания-сема, но каноническим ритуалом и медитацией-зикром Мевлеви оно стало намного позже, при правнуке Руми. То, что можно увидеть сейчас в Турции под названием «кружение дервишей», уже имеет мало отношения к действующим суфийским школам, поскольку его в большинстве случаев исполняют профессиональные танцоры.
Когда в 14-м веке суфийская медитация вращения попала в Египет, она видоизменилась в оригинальный и колоритный ритуал местных дервишей, известный как Танура. Танура на арабском означает «юбка», потому что дервиши-танурги, исполнявшие танец вращения, действительно надевают красочные костюмы с разноцветными юбками в форме круга.
Сочетание цветов в их костюмах изначально подбиралось с соблюдением точного знания, принадлежащего древним Школам, чьими наследниками являлись суфии. Возможно, поэтому лоскутный наряд танурги имел несомненное сходство с облачением шутов и арлекинов средневековой Европы, о чьей связи с герметическим учением мы говорили ранее. В костюме арлекина, как и на юбке танурги, всегда присутствовали пары так называемых комплементарных или дополнительных цветов.
Цвета на юбке этого танцора-танурги, чье фото я взяла из Интернета, подобраны точно в соответствии с принципом комплементарности.
Те из Собеседников, кто знаком с основами дизайна, знают, что комплементарными называются цвета, которые при слиянии дают белый цвет. Если наложить друг на друга световые лучи красного и зеленого цветов, результирующий луч получится белым: может быть, вам когда-то приходилось наблюдать это во время освещения цирковой арены красными и зелеными прожекторами. Красный и зеленый цвета – комплементарные; соединившись, они дополняют друг друга, восстанавливая единство белого цвета, как 1 и -1 в сумме дают ноль.
Подобно другим инструментам суфиев, их одежды были средством обучения и невербальным посланием Школ, а сочетание пантомимы, танцевальных движений и музыки служило единственным способом донести некоторые идеи Традиции до широкого круга людей, большинство из которых были не то что необразованными, а просто неграмотными.
Простой, казалось бы, принцип комплементарности является проявлением одного из фундаментальных законов мироустроения – закона полярности, а любой дисбаланс в жизни есть следствие нарушение паритета между противоположными, но также дополняющими друг друга силами. Возврат полярных сил к их первозданной чистоте, а затем восстановление баланса между ними и есть то, что мы называем алхимией духа.
В костюмах танурги частоможно увидеть двойное противопоставление пар комплементарных цветов – красного с зеленым и желтого с фиолетовым. Именно таким является цветовое обозначение четырех первоэлементов (огня, воздуха, воды и земли) в герметической Традиции. Как мы говорили, если слить красное с зеленым или желтое с фиолетовым, получится чистый белый цвет. Если очистить и соединить четыре элемента в алхимическом процессе, получится квинтэссенция или философский камень. У огня, воздуха, земли и воды есть эквиваленты в духовной алхимии – это четыре составляющих человеческого существа, от физического тела до самых тонких аспектов духа. Результатом их очищения и уравновешивания в процессе трансмутации является Совершенный Человек суфиев – Инсан-и-Камил.
В несовершенном человеке, как в первоматерии, четыре элемента находятся в хаотическом, смешанном виде. На этом этапе он(а) – раб своих сменяющих друг друга, как в калейдоскопе, состояний. «Управляется мир Четырьмя и Семью», - писал Омар Хайям, имея в виду механистичность людей, в каждый момент жизни подчиняющихся влияниям той или иной из четырех стихий и семи планет. Круговерть телесных желаний и импульсов, автоматических мыслей, неконтролируемых чувств и противоречивых побуждений – вот наша жизнь до того, как мы вступаем на Путь.
...Таким начинает свое вращение танцор-танурги, на котором надеты до четырех юбок-танур с разными цветами. Говорят, что их общий вес может достигать 15-ти килограммов. Огромное бремя, не правда ли? Иногда в руках танцора также находятся четыре пестро раскрашенных бубна, приставленных к его ушам – вероятно с намеком, что человек глух к голосу своего истинного Я, пытающегося его пробудить. В стремительном кружении одеяния танурги создают коловращение цветов и форм, олицетворяющее колесо страстей и суетных мыслей, которое, не останавливаясь ни на мгновение, вертит сам человек.
Начало танца тануры (здесь и далее мои фото)
Прокружившись так несколько минут, танурги избавляется от бубнов, а затем начинает сбрасывать с себя одеяние за одеянием, одну многоцветную юбку за другой. Его действия символизируют постепенное освобождение человека, ставшего на Путь трансформации, от механичности обусловленного ума и эмоций, от власти четырех стихий.
В определенный момент у танцора откуда-то появляется сложенный флаг с именем Бога, который он прикладывает ко лбу, а затем расправляет, так что стяг со священным именем, развеваясь, реет над ним. Не нужно быть посвященным, чтобы прочесть эту фигуру танца как символ стоянки на пути суфия, когда тот раскрывается Божественному руководству, и сам становится проводником духа.
Вскоре после разворачивания флага с именем Бога танцор освобождается от бремени последней из многоцветных юбок, под которой оказывается простой однотонный халат. На видео танцор остается в зеленом – это цвет суфийской Традиции. Изначально, я думаю, цвет последней из одежд танурги был белым, как и халаты кружащихся дервишей Мевлеви.
Человек теперь свободен от завес, и все так же пребывая в мире, он уже не от мира - он вернулся Домой. Дервиш стал суфием. Бесконечная суета мелких мыслей, страстей и житейских попечений более не омрачают Путь «нищего духом», кто не оставил ничего и приобрел все.
Танцуй, когда душа расправит крылья.
Танцуй, чтоб обрести свободу.
(Руми)
Ниже - ссылка на небольшое видео, сделанное на основе заснятых мной ключевых эпизодов танца танура:
Сегодня зримой стала мне реальность наслажденья,
В ней потерялся я,
как и она - во мне.
Ни догме,
ни религии,
ни страху,
ни сомненью,
ни подчиненью,
ни стыду,
ни осужденью
пристанища в ней нет,
и места нет вине.
Лишь яркая звезда зажглась,
затмив все поднебесье,
в сокрытой сердца тайной глубине.
(Руми, перевод АсСалам)
...Танцор-танурги кланяется публике и уходит; представление окончено. Но заканчивается ли для зрителя шоу-иллюзион под названием «вертопляска завес»? Или...
Show must go on?
«Поминайте Меня, и Я буду помнить о вас»
(2:152)
Если окликнуть человека по имени, тот повернется к вам и прислушается; если назвать Бога одним из Его имен, Он также, по библейскому выражению, «обратит лице свое на тебя» (Числа 6:24). Чем больше наша нужда в человеке, тем больше в нашем голосе нежности, мольбы или отчаяния, и тем скорее он(а) отзовется на наше обращение. Иногда мы повторяем имя близкого человека, вслух или мысленно, не потому, что нам что-то нужно от него или нее, а просто от того, что испытываем при произнесении этого имени любовь и радость. Почему же при обращении к Богу это должно происходить иначе?
В медресе-ханаке Баркука 14-го века, Каир
Выбранное мной для этой страницы имя АсСалам, например, - одно из 99-ти имен; оно означает «Дарующий мир». (Когда вы читаете вверху этой страницы «АсСалам» и при этом вспоминаете, какое из качеств Создателя обозначается этим именем, вы тоже делаете своего рода зикр, призывая данное качество в вашу жизнь и в мир в целом).
99 Божественных имен. Гравировка по металлу, Египет
«Громкий» зикр может использоваться и как дыхательное упражнение, и как «прелюдия» - способ освобождения от определенной эмоциональной энергии перед началом подлинного упражнения. Это особенно необходимо в культурах, где люди отличаются сильным темпераментом. Избыточные эмоции могут служить препятствием для настройки на нужную «волну». В таком случае за «громкой» частью литании, сопровождающейся активными движениями, следует «тихая», где освободившийся от психического напряжения участник получает, наконец, возможность восприятия более тонких влияний. «Тихая» часть может включать, например, беседу с шейхом, медитацию или какое-либо развивающее упражнение.
Дервиши Рифаи перед началом зикра в мечети Аль-Рифаи в Каире. Мечеть была построена в прошлом веке на месте завийи, возведенной в средние века вокруг гробницы внука Ахмада Аль-Рифаи, основателя ордена Рифаи. Бывшая завийя по сей день является центром деятельности и собраний Рифаи, где они встречаются с шейхом и проводят зикр после пятничной молитвы (здесь и далее - мои фото, если не указано иное).
Во время путешествия в Марокко три года тому назад наш Проводник Халил пояснил, что традиционные молитвенные формулы зикра организованы концентрически. Эта особая последовательность шаг за шагом направляет сознание медитирующего от внешнего к внутреннему; от окраин Реальности, где находится наш план существования, к ее центральной точке за пределами времени и пространства – Истоку творения.
Каллиграфический узор на своде Сeма Хана в Каире, в прошлом –
ханаки дервишей-мевлеви
Вслед за этим зикр сжимается до единственного слога Ху в конце Алла-ху. Ху означает «Он». (Вариант – Хува-Ху, где Хува тоже значит «Он»). Многократное повторение слова Ху, Ху, Ху... похоже уже не столько на речь, сколько на дыхание, чистую вибрацию первородного звука.
Для счета при зикре применяют специальные четки – тасби, чаще всего с сотней бусин, разделенных на три части – 33/34/33 бусины - более крупными разделителями. Если под рукой нет тасби, используют саму руку: в буквальном смысле - считая фаланги пальцев правой, затем левой руки. Но с тасби удобнее, конечно, - не нужно отвлекаться на счет. На фото - мои любимые тасби из иранской бирюзы с сотней бусин с разделителями. Они легко умещаются в кармане или в руке.
Альфа и Омега, голова и хвост Уробороса на самом деле встречаются в одной точке...
Минарет мечеть Аль-Рифаи с навершием в виде кольца
Во время паломничества в Египет в ноябре этого года мы познакомились с женщиной-суфием по имени Омнейя Аль-Наггар, благодаря которой попали на зикр дервишей ордена (тариката) Рифаи в мечети Аль-Рифаи в Каире. Омнейя из тариката Шазили, но через своих знакомых любезно узнала, когда проводится зикр Рифаи, и привела нас туда.
Мечеть Аль-Рифаи
Мы снимали самый обычный зикр, проводимый рядовыми каирскими дервишами после пятничной молитвы в мечети. Церемония Рифаи, конечно, отличалась от постановок для документальных фильмов о суфиях, где все участники одеты в одинаковые ритуальные одежды и движутся слаженно, как профессиональные исполнители. Здесь все было очень неформально: как вы увидите, некоторые из Рифаи были в традиционной галабее – длинной свободной рубахе до пят и в аммаме – египетском варианте тюрбана, другие - во вполне современной одежде. Подобную картину можно увидеть и на четверговых собраниях наших групп – кто-то одет в халат дервиша – хирку, кто-то - в повседневную одежду.
Большинство дервишей участвовали в ритуале стоя, но одному пожилому участнику разрешили сидеть. На зикре присутствовал шейх Рифаи, но в качестве закира выступал не он, а другие старшие дервиши. После церемонии шейх общался с некоторыми учениками.
Шейх Рифаи в белой аммаме - тюрбане
Зикр продолжался около сорока пяти минут. В завершении все ее участники перешли ко входу в мавзолей внука Аль-Рифаи, который находится внутри мечети. Мне удалось заснять только отрывки церемонии, ставшие небольшим фильмом, ссылку на который я привожу ниже. Хотя это лишь частичное видео, вы найдете в нем ряд ключевых элементов зикра, о которых только что шла речь.
- Брат, прости, что я вновь беспокою тебя, но не мог бы ты еще раз разъяснить мне, как следует произносить эту формулу по всем канонам, а то я так и не смог всего запомнить».
Роза в саду у мавзолея Чархи
Врата в мазар Якуба Чархи
Хранитель мавзолея Чархи
Надгробие в месте упокоения Якуба Чархи
Минарет мечети у мавзолея Чархи
Чтец-хафиз, беседующий с посетителем мазара Чархи
Столетняя чинара в мавзолее Чархи
Небольшой пруд в центре мавзолея Чархи, вокруг которого расположена галерея
Вход в мазар Мира Али Хамадани, вид изнутри (здесь и далее мои фотографии, сделанные в мавзолее в г.Куляб)
Портрет Мира Али Хамадани в музее при его мавзолее в г.Куляб
Здание музея Мира Али Хамадани
Не будет Путь найден нигде,
кроме как в служении людям.
Саади Ширази, «Бустан»
Профессор Ахмет Ташин (здесь и далее мои фотографии)
У входа в теккию Хаджи Бекташа
Здание мавзолея Сейида Баттала Гази в комплексе Сейитгази
Ходжа Ахмет в молитве
Вход в мавзолей Хаджи Бекташа, основателя ордена Бекташи
Медресе Джаджабей
*****
Еще одним важным уроком (по крайней мере для меня) было то, как профессор обращался с нашим эго. У него была странная и забавная привычка именовать некоторых из нас (а чаще всего вашу покорную слугу) высокими титулами типа Пир, Шейх, Хазрат, Султан, Ходжа и тому подобными, кои явно были никак не уместны. Конечно, он делал это с юмором, но, тем не менее, такой метод смущения эго оказался очень эффективным, заставляя тебя чувствовать смирение. Ты просто видишь, насколько далек от людей, действительно заслуживающих подобных обращений: где ты, и где настоящий Хазрат?Беседа в теккии Суджаэддина Вели, Эскишехир, на фоне портретов Хаджи Бекташа и Суджаэддина Вели
Купол медресе Джаджабей