Самое известное стихотворение великого персидского поэта Хафиза начинается двустишием:

Когда турчанка из Шираза начнет любовную игру,
За родинку ее отдам я и Самарканд, и Бухару!

Во всяком случае, большинство случайных посетителей находят мой ЖЖ благодаря этому стиху, о котором я когда-то делала заметку. Не думаю, что все эти люди поголовно интересуются суфизмом – скорее всего, строчки про родинку ищут, чтобы включить в любовное послание. Нет ничего плохого в том, что основная часть почитателей Хафиза видит в его поэмах выражение самозабвенной человеческой любви – такова их наиболее понятная и очевидная грань. Благодаря ей стихи Хафиза передаются от поколения к поколению, сохраняясь для тех, кто может проникнуть глубже, в их тайный смысл.

Конечно, как и другие произведения суфиев, поэзия Хафиза – намного, намного больше, чем просто любовная лирика. Для того, чтобы ее правильно читать, нужно не только знать все оттенки смысла персидских слов, тщательно выбранных поэтом, но и понимать терминологию суфиев.

Обратимся к персидскому оригиналу двустишия Хафиза:

Агар ан торк-е Ширази бе даст арад дел-е ма ра
Ба хал-е хиндуйаш бахшам Самарканд о Бухара ра.

Дословный перевод такой: «Если та ширазская «турчанка» возьмет мое сердце в руки, ее индийской родинке я отдам Самарканд и Бухару».

Я заключила «турчанка» в кавычки, потому что торк на фарси может означать как женщину, так и мужчину – к тому же в последующих строчках поэт сравнивает «турчанку» с библейским Иосифом Прекрасным, что не вполне логично в отношении женщины, да? Образ «прекрасного турка», под которым вполне мог подразумеваться конкретный человек, в суфийском конктексте относится к Возлюбленному, мистической цели Искателя. Поэтому для суфия первая строчка звучит так:

Когда моим сердцем овладеет состояние мистического единства с Возлюбленным...

Идем дальше.

В персидском стихе Хафиза «родинка» - хал - звучит точно так же, как арабское слово хал, которым суфии обозначают особое состояние сознания и восприятия Реальности, лежащей за пределами обычной жизни. Состояние хал дается дервишу как дар свыше и не зависит от личных усилий или практик. Его невозможно остановить, если оно началось, и невозможно войти в него по собственной воле. Хал отличается от макам («стоянки», стадии внутреннего развития), так как последняя достигается благодаря собственным усилиям. Парадокс в том, что состояния хал обычно достигают суфии, находящиеся на уже достаточно высокой стоянке макам.

«Если кто-то спросит: "Происходит ли что-либо от усилий раба Божия?", ответом будет: "Нет, но и без усилий ничего не происходит"».
(Абу Аль-Хасан Харакани, Китаб Нур аль-Улум)

Поэтому отдать Самарканд с Бухарой Хафиз готов не за родинку вовсе, а за дар состояния мистического экстаза - единения с Возлюбленным, речь о котором шла в первой строфе.

Есть и еще один уровень смысла. Родинка, за которую Хафиз готов отдать два великих города – не простая, а «индийская» - хал-е хиндуйаш. Имеется в виду, собственно, и не родинка вовсе, а точка или знак, которую рисуют между бровей индийские женщины и мужчины. Во времена Тимуридов и Великих Моголов ее наносили не только индусы, но и некоторые мусульмане. Возможно, этот обычай существовал и во времена Хафиза.

Чем особенна точка между бровей? Она отмечает «портал», ведущий в область головы, которая объединяет шишковидную железу, гипоталамус и гипофиз. В суфийских сообществах, выполняющих специальные практики пробуждения тонких центров – латаиф - этот центр между бровей называется хафи – «таинственный». Цвет, с которым ассоциируется хафичерный. Только черный он не в смысле отсутствия света, а в смысле непроявленного, невидимого Света, содержащего в себе все возможности проявления – в том числе белый, видимый свет.

(Кстати, слово хинд в персидском языке времен Хафиза также означало не только «Индия», но и «черный», поэтому вполне возможно, что поэт использовал в этой строчке игру слов).

Хафи означает тайну из тайн или внутреннее озарение. Суфии считают, что невидимый Свет (нур) входит в нас через этот центр, а затем распределяется по всем органам чувств. Также считается, что душа входит в младенца через центр хафи и со смертью покидает тело через него же. Этот центр спит в обычном человеке и активизируется только в мистике в состоянии переполненности Божественной Любовью. У такой Любви нет границ. Словно огонь, она поглощает чувство отдельности от Единого. С открытием центра хафи искатель осознает, что все, что он искал, здесь, внутри него, в точке за пределами измерений и все же находящейся в его собственном сердце.

Для тех, кто знаком с этим знанием хотя бы понаслышке, фраза об «индийской родинке» имеет совершенно иное значение: она говорит о состоянии, следующим за пробуждением таинственного центра внутреннего озарения...

Но и это еще не все.

Самарканд и Бухара, которые нищий Хафиз готов отдать, не имея и малейшей возможности это сделать, - не просто перешедшая все границы гипербола. Мы опять имеем дело с суфийскими техническими терминами.

Самарканд и Бухара, два великих города Центральной Азии, были в некотором смысле антагонистами, представляющими два аспекта человеческой жизни. Самарканд всегда был центром военной и политической власти, там строились самые величественные дворцы, туда стягивались огромные богатства и бурлила светская жизнь. И поныне грандиозные мавзолеи великих правителей прошлого, включая самого Тамерлана, стоят в Самарканде. Можно сказать, что Самарканд - образ Командующего Я, нафса - низшего «я» человека, объединяющего его эго и животные инстинкты.

(В этом смысле фраза, имеющая хождение среди дервишей: «Сдается мне, о путник, не попасть тебе в Мекку, ибо твоя дорога ведет в Самарканд» имеет вполне определенное символическое значение).

Бухара, с другой стороны, никогда не блиставшая мирским богатством и властью, в течение веков оставалась средоточием духовной жизни. Это была среднеазиатская Мекка, здесь работал Аль-Бухари, собравший и систематизировавший хадисы - высказывания Пророка (мир ему!). Но самое важное – в Бухаре сосредоточилась Работа суфийского Братства Ходжаган-Мастеров. И сейчас сюда съезжаются паломники со всего мира к могилам семи великих суфийских святых, включая основателя ордена Накшбанди Бахауддина Накшбанда.

Для Хафиза Самарканд и Бухара – символы, с одной стороны, мирских, с другой стороны, духовных ценностей, то, к чему стремятся люди в земной жизни, выбирая тот или иной путь. И то, и другое он готов без промедления отдать... за что же?

За Любовь. Все вышло из Любви, и в нее возвратится. Любовь выше богатства и власти, выше знаний, даже выше духа:

За миг, когда сердцем овладеет состояние мистического единства с Возлюбленным,
Возжигающее огонь в тайном центре и озаряющее тебя изнутри,
Не жаль отдать ни мирские, ни духовные сокровища всей земли.

*****

Видите, мне понадобилось три страницы текста, чтобы только намекнуть на тайный смысл короткого двустишия Хафиза. Собственно, это и есть ответ на вопрос, почему так трудно переводить суфийскую поэзию...

Страница из средневекового манускрипта «Дивана» Хафиза




Когда турчанка из Шираза любовную начнет игру,
За родинку ее отдам я и Самарканд, и Бухару!

(Агар ан торк-е Ширази бе даст арад дел-е ма ра
Ба хал-е хиндуйаш бахшам Самарканд о Бухара ра)

Это хрестоматийное двустишие Хафиза Ширази, повсеместно известное в персо-говорящей части света, послужило основой для легенды:

Великий Тамерлан, услышав стихи Хафиза о турчанке, приказал доставить поэта к нему во дворец. Когда Хафиз предстал перед завоевателем в простом рубище, тот гневно спросил его: «Как смеешь ты говорить, что готов отдать два города, для возвышения которых я завоевал полмира, ради какой-то турчанки?!»

Хафиз ответил: «О повелитель, теперь и ты убедился, что именно из-за своей безграничной щедрости я и пребываю в такой бедности!»
Ответ настолько понравился Тамерлану, что тот отпустил Хафиза, приказав вознаградить его.

Данные события вряд ли действительно имели место, поскольку, по имеющимся свидетельствам, Хафиз покинул этот мир еще до завоевания Тамерланом Шираза. Описанный диалог представляет из себя одну из обучающих дервишеских историй, принятых впоследствии за достоверный факт.

Все персонажи истории представляют из себя классические архетипы суфийских притч: нищий дервиш, ищущий любви недоступной красавицы и готовый за это отдать все на свете - с одной стороны, и король с его несметными богатствами и владениями - с другой. Слова «щедрость» и «бедность» являются техническими терминами и указывают на суфийский метод. «Нищими» («фахр» на фарси) называли себя дервиши, которые стремились к реализации путем полного освобождения от вещей, имеющих ценность для людей сего мира. Это были не только материальные богатства, но и духовные тоже. «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное...»

То, за что Тамерлан кладет свою жизнь, Хафиз отвергает ради… да, кстати, а при чем здесь, собственно, родинка?

Дело в том, что это двустишие Хафиза, как и другие произведения суфиев, помимо явного смысла, имеет также тайный, понятный только посвященным. (Подробнее об этом в статье «Почему так трудно переводить стихи суфиев»).

Как сказал один из суфийских поэтов, все учение дервишей можно выразить в буквах слова Бисмиллах («во имя Аллаха»).....

.....или даже просто в первой букве этого слова — арабской «ба»....

.....а еще лучше — просто точкой в букве «ба», которая похожа на родинку на щеке Возлюбленной...

...Как повествует известная история из жизни Хафиза, в молодости он был безумно влюблен в красивую женщину по имени Шах-Набат, которую увидел однажды, разнося хлеб по домам. Но, как и Беатриче для Данте, эта женщина была для него совершенно недоступна. Влечение к ней Хафиза было настолько сильным, что он не мог думать ни о чем другом. Юноша начал писать поэмы, посвящая их своей любимой, и эти стихи прославились по всему Ширазу.

Доведенный до отчаяния, не видя смысла жизни без своей возлюбленной, Хафиз решил уйти в сорокадневное уединение в гробнице Баба-Кухи. Баба-Кухи был известным поэтом, и, согласно легенде, мог выполнить три заветных желания любого, кто сможет провести без сна сорок ночей в его гробнице. В первую же ночь Хафизу явился Архангел Гавриил. Он показал себя поэту в женском образе. Юноша был так поражен красотой ангела, что дал обещание отныне искать только любовь Бога — Существа, чья красота бесконечно превосходит любую возможную в человеке.

Архангел Гавриил открыл Хафизу в откровении, что тот найдет духовного учителя, который приведет его к Реализации. Этим мастером был Мухаммад Аттар, живший скромной жизнью в Ширазе. Когда Хафизу было около шестидесяти лет, Аттар выполнил желание всей жизни дервиша, даровав ему переживание божественного союза. С этого момента стихи Хафиза отражают совсем иное состояние сознания, в котором нет ничего отдельного от Бога.

То, что казалось поэту величайшим несчастьем, оказалось величайшим даром - встречей с истинной Возлюбленной.

А теперь скажите, что такое любое земное приобретение - да что там говорить! и весь Самарканд с Бухарой - по сравнению с простой родинкой этой Возлюбленной?





Великий суфийский поэт Хафиз – «Солнце Персии» - упокоен в воспетом им саду Мусалла, на реке Рукнабад в северо-восточном Ширазе:


Виночерпий, мне чарку налей! Ибо нет среди райских полей

Цветников Мусаллы, нет в раю берегов Рукнабада.


«Мусалла» означает «место моления», поэтому смысл двустишия может пониматься и как гедонистическое «пей вино, наслаждайся сегодняшним днём, ведь в мире грядущем нет земных радостей», и как «Водитель, позволь мне приобщиться к вину познания, ибо состояние, достигаемое через молитву сердца, превыше любых радостей рая».

Таковы стихи Хафиза: за их очевидным смыслом, понятным человеку сего мира, всегда скрывается тайное послание, предназначенное человеку Знания. К сожалению, перевод не может этого передать. Но не только знание несёт поэзия Хафиза. Он говорил: «Я свиваю свет в слова». Или, другими словами, «я рассеиваю благодать с помощью инструментов устной передачи».


Наш Проводник, человек, обладающий способностью прямого видения, говорит: Хафиз излагал то же, о чем было дано провозвестие в Коране, только поэтическим языком. Уровни скрытого смысла, содержащиеся в его строфах, мы познаем по мере того, как просыпаются в нас органы духовного зрения.


Как может цену знать профан жемчужины моей?

Хафиз, пусть дар сей будет дан лишь лучшим из людей.


...И вот мы идем вдоль аллеи, вдыхая аромат столетних сосен, кипарисов и, конечно, роз, воспетых поэтом, которые цветут здесь почти круглый год. Надгробие из иранского мрамора с зеленоватыми прожилками фосфора стоит в открытой ротонде, чей медный купол в форме шапки дервиша возлежит на восьми колоннах.

Наш Проводник говорит, что сад Хафиза – истинный Храм Любви, сюда приходят и влюбленные, чтобы сделать важное признание, и те, чье сердце разбито, чтобы получить утешение. Последние сидят здесь часами, пока со слезами и рыданиями из них не выйдет вся боль неразделенного чувства, и они, с благословением святого, уходят с улыбкой принятия и надежды.


Боль разбитого сердца излечится в срок,

И увядшей надежды вновь воспрянет цветок,

Беспокойным умом света не закрывай,

Не печалься, о друг мой, и не унывай.


...Мы садимся у одной из колонн и погружаемся в разлитое вокруг блаженство. Доносится негромкая мелодия песни со словами стихов великого суфия, не умолкающих в его любимом саду ни на миг... в них вплетается пение птиц, во множестве слетающихся в этот оазис.


Под звуки арфы с флейтой, средь Друзей,

В углу кувшин с вином обнял, забыв о счете дней.

С теплом вина, разлившимся по телу,

Какой резон мне сдаться самости моей?


Кто-то из посетителей читает стихотворение из книги Хафиза, открытой наугад, надеясь получить жизненное указание от святого.


Я так влюблен, что всем влюбленным огонь дарую, как свеча,

Сияю всем безумцам праздным сквозь тьму ночную, как свеча.


И даже после всего, что было,
Солнце Землю своим должником не считает.
Знаешь ли, что с любовью такою бывает?
Ярким светом она небосвод заливает...

Закрыв глаза и углубляясь в мысли о Хафизе, наиболее близком мне поэте Персии, чьи стихи я переводила, вдруг ощущаю каплю, упавшую на лоб. Решаю, что почудилось: откуда дождь? В Ширазе второй день жара под сорок. Но вот снова капля! Оборачиваюсь к Друзьям: они тоже недоумевают, откуда влага – над нами голубое небо, только вдали над горами сгущаются тучи. Я спускаюсь в боковую аллею – там сухо.

.

Возвращаюсь к Друзьям и вновь чувствую прохладные капли, падающие с чистого неба. Подставляем лицо и ладони волшебному «привету от Хафиза»...

...А впрочем, был ли чудесным тот дождь? Такие явления «сверхобычны, но не сверхъестественны». Даже в самом сухом воздухе содержится немного влаги, вопрос только в том, как заставить её собраться в одном месте и выпасть каплями дождя. Вызыватели дождя любых времён и народов – это люди, достигшие совершенства в одной-единственной вещи: способности к созданию центростремительной силы, образующей магнетическую воронку или вихрь. Только воронка эта не простая, а фрактальная - сверху напоминающая розу. Почему горы притягивают облака? Карта магнитного поля вокруг гор часто выглядит как роза – вихреобразное фрактальное поле, чья центростремительная сила привлекает дождь. Потому что вода – очень магниточувствительна, и влага привлекается туда, куда собирается заряд.

Сила, стягивающая небесную влагу в капли – ровно та же самая, что собирает Друзей Бога в круг дервишей. Это – сила гравитации или притяжения, или, другими словами, сила любви, и именно она царит в Храме Хафиза, привлекая сюда людей, птиц, небесную влагу и воду жизни...


...Вчера на исходе ночи от мук избавленье мне дали,

И воду жизни во тьме, недоступную зренью, мне дали.

Утратил я чувства свои в лучах того естества!

Вина из чаши, что духа родит возвышенье, мне дали.

Дивиться ли нужно тому, что сердцем так весел я стал?

Томился скудостью я, и вот – вспоможенье мне дали...


...На выходе из мавзолея нас встречает птичка-прорицатель, сидящая на плече у своего хозяина, который за небольшую плату даёт птичке вытянуть из коробки в его руках одну из множества бумажек с отрывками из стихов Хафиза. Не все люди верят предсказаниям, но...


Из уст любых давно лишь Бога слышу одного,

Так как же вежливым не быть: не внять, Хафиз, словам Его?


Птичка-оракул вытаскивает тоненькую жёлтую бумажку, и её хозяин протягивает мне послание от Хафиза. Мое предсказание, по словам Проводника, переведшего его с фарси, было благоприятным – там были строчки о Юсуфе (библейском Иосифе Прекрасном), который, пройдя через череду испытаний, вновь возвращается к своему любящему отцу, Якубу (Иакову). Позже я обнаружила, что отрывок из этого стихотворения я сама переводила ранее:


Юсуф вновь возвратится в край родной Ханаан,

Засияют руины, как дворец Голестан.

Испытаний дорога приведет в отчий край,

Будь же стойким, как Юсуф, и не унывай!


Боль разбитого сердца излечится в срок,

И увядшей надежды вновь воспрянет цветок,

Беспокойным умом света не закрывай,

Не печалься, о друг мой, и не унывай.

Луг зеленый вновь сможет у истока расцвесть,

Увенчается розой соловьиная песнь,

Новый день даст надежду — друг, ее не теряй,

Пусть сегодня не сбылось — ты не унывай.


Хоть отчаянье шепчет: «Бога ты не найдешь!»

Знаю, в сети коварной ты не пропадешь.

Это игры завесы - сил им не отдавай,

Духом, друг мой, не падай и не унывай.


Наводнения ль волны потрясут твою жизнь,

Капитан Ной - спасенье, только крепко держись,

Чтоб доставил он к брегу — лишь руку подай,

Помощь рядом, не бойся и не унывай.


Словно путник к Каабе, чрез пустыню иди,

И ночами, и днями о душе своей бди,

Вынув терна колючки, "Ох, за что?!" не стенай,

Раны время залечит, друг мой — не унывай.


Нищетою ослаблен одинокий Хафиз,

Только путь нам заказан — дальше некуда вниз,

Ночь темней пред рассветом — к свету путь начинай,

Мы пройдем его вместе, друг мой, не унывай.


Так что и тут был привет от Хафиза.





Рубаи, что означает на арабском «учетверенный» – стихотворный жанр, появившийся в 9-м веке в Самарканде. Основой его стали народные четверостишия, ходившие в персоязычных сообществах. Благодаря своей краткости, доходящей до афористичности, а также способности передавать почти не поддающуюся словесному выражению тонкость смысла в изящном и лаконичном формате, рубайят стали излюбленным инструментом великих суфийских поэтов - Омара Хайяма, Саади, Руми и, конечно же, Хафиза.

Простота рубаи обманчива. Каждый из них – филигранная работа, продукт не только вдохновения, но и кропотливого труда, где каждая строчка тщательно подобрана и подогнана к заданной структуре. Можно назвать эту структуру суфийским термином Накш, что означает «дизайн», «импринт» или «отпечаток». Чем совершеннее стихотворение воплощает Накш, тем глубже его воздействие, и тем лучше оно впечатывается в память. Накш суфийских поэтических произведений всегда следует особой геометрии. У рубаи – своя геометрия, а, к примеру, у газели и касыды – другая.

Посмотрим, что это за геометрия у рубаи?

Возьмем для примера первый рубаи Хафиза:

В помышленьях моих, кроме Лика Любимого, нет ничего,
Позабыв обо всем, устремляюсь я к свету луча Твоего.
Погружаясь во сны, люди мира забвенье находят,
Лишь меня смутных грез забытье не берет одного.

The only vision I have is your sight
The only thing I follow is your light.
Everyone finds his repose in sleep,
Sleep from my eyes has taken flight.

(здесь и далее русский перевод АсСалам)

На первый взгляд этот рубаи повествует о томлении, лишающем сна безумно влюбленного, чьи помыслы вновь и вновь возвращаются к объекту его страсти.

Для суфия, однако, здесь также присутствует совсем иное измерение смысла. Оно связано с идеей гипнотического «сна», в котором пребывает человечество, пойманное в сети обусловленных мыслей, чувств и восприятий. В состоянии такого «сна», которое люди принимают за бодрствование, часть сознания, способная воспринимать поток влияний, приходящих из высших миров (их символизирует образ Возлюбленного), остается непробужденной, незадействованной.

«Влюбленный» – тот, кто находится в состоянии истинного бодрствования в то время, как остальные пребывают погруженными в иллюзорный мир, ибо орган, воспринимающий высшие влияния, уже пробудился в нем...

...Однако вернемся к геометрии.

В первых двух строках четверостишия отражено состояние искателя-мистика, когда все его помыслы и стремления сосредоточены на цели его поиска:

В помышленьях моих, кроме Лика Любимого, нет ничего,
Позабыв обо всем, устремляюсь я к свету луча Твоего.

Эти строки, подобно двум сторонам треугольника, лежат в одной плоскости – вторая является логическим продолжением первой. Кроме того, они связаны рифмой и одинаковым ритмом (каденцией).

Третья же строка по видимости никак не соотносится ни с первой, ни со второй, и даже не рифмуется с ними – она вводит в ситуацию нечто новое. И ритм ее выбивается из заданного:

Погружаясь во сны, люди мира забвенье находят...

Эта строка выходит за рамки плоскости, обозначенной первыми двумя, выводя четверостишие в новое измерение смысла. Однако пока это лишь точка, обозначенная за пределами плоскости.

И только последняя строчка, объединяя и объясняя смысл всех трех предыдущих, соединяет плоскость с поставленной вне ее точкой:

Лишь меня [не спящего из-за Любви] смутных грез забытье не берет одного.

Треугольник вышел в 3D и стал тетраэдром. Последняя строчка виртуозно замыкает круг и завершает построение смысловой фигуры.

Интересно, что подобное «геометрическое» решение не было эксклюзивным свойством суфийских рубайят. Как я когда-то писала, аналогичные приемы использовались в японской и китайской поэзии. В трехстрочных хайку, однако, вполне в духе философии дзэн, «тетраэдр» остается незавершенным - ставится только точка за пределами плоскости. Довершить построение смысловой фигуры читатель должен сам.

*****

На этом я заканчиваю теоретическую часть о рубайят Хафиза, и помещаю несколько его четверостиший без комментариев, предлагая Собеседникам самим вникнуть в замысел поэта. Тем, кого увлекла эта тема, рекомендую почитать рубайят Хайяма с этой точки зрения – если перевод хороший и сделан с пониманием, он должен передавать Накш четверостишия в его целостности.




Неужто мыслишь сторговаться ты с судьбой,

Зазря теряя день и ночь за суетой?

Ты говоришь: за черным – цвета нету,

А я скажу: был волос черный - стал седой.


With fate you still hope to trade;

Passage of time should make you afraid.

You said no color comes after black,

I said my black hair to white degrade.


از چرخ به هر گونه هـمی‌دار امید

وز گردش روزگار می‌لرز چو بید

گفتی که پس از سیاه رنگی نبود

پس موی سیاه من چرا گشت سفید


*****


Не дай влюбиться в то лицо, что разум отнимает,

Не дай в объятья пасть к Тому, кто хмелем промышляет.

Давно знаком тебе, о суфий, этот путь -

Кто пьян и кто влюблен - стыда не знает.


Don’t make me fall in love with that face

Don’t let the drunk the wine seller embrace.

Sufi, you know the pace of this path,

The lovers and drunks don’t disgrace.


عـشـق رخ یار بر مـن زار مـگیر

بر خـسـتـه دلان رند خـمار مـگیر

صوفی چو تو رسـم رهروان می‌دانی

بر مردم رند نـکـتـه بـسیار مـگیر


*****


Поделись, попутный ветер, тихо песнею моей,

Тем поведай сердца тайну, кто всего тебе родней.

Но ни горя, ни заботы ты, мой друг, не умножай -

Тайной с тем делись, чье сердце может ею стать мудрей.


O breeze, my story quietly share,

My heart’s secrets, to whoever you care.

Tell not to upset or bring sorrow,

Share them with a heart that’s aware.


ای باد حدیث من نـهانـش می‌گو

سر دل من بـه صد زبانـش می‌گو

می‌گو نه بدانسان که ملالـش گیرد

می‌گو سخنی و در میانـش می‌گو


Перевод на английский Shahriar Shahriari

Перевод на русский АсСалам

Обложка собрания стихов - Диван Хафиза





Прекрасной розы красоту затмила Ты,
Цветы в округе устыдила Ты.
Звездой сияет в лунном свете роза,
Луна – в лучах Твоей сияет красоты.

Beauty of the rose you eclipse,
Every bud quietly away slips.
How can the rose compete with you?
Rose shines in moonlight, moon in your grips.

(перевод на английский Shahriar Shahriari)

ای شرمزده غنچه مـسـتور از تو
حیران و خجل نرگس مخـمور از تو
گـل با تو برابری کـجا یارد کرد
کاو نور ز مـه دارد و مـه نور از تو


*****


Тоскую по Твоим объятьям и лобзаньям,
Блаженного вина испить горю желаньем.
Конец истории. Без лишних слов -
Вернись, вернись, жизнь без Тебя – одно страданье.

I long for your hug and kiss,
I want the wine that will bliss.
Let me cut the story short,
Please return, cause you I miss.

(перевод на английский Shahriar Shahriari)

در آرزوی بوس و کـنارت مردم
وز حـسرت لـعـل آبدارت مردم
قـصـه نـکـنـم دراز کوتاه کـنـم
بازآ بازآ کز انـتـظارت مردم


*****


Любимой молвил я: «Ах, родинка моей мечты!»
Ответила Она: «Какой же глупый ты!
Ни пятнышка в лице Моем не отразит зерцало,
Лишь темный взгляд твой блеск скрывает красоты».

I said, "Ah! Pretty mole of my delight!"
She answered, "O thou fond and foolish wight!"
No mole the mirror of my charm retains,
'Tis thy dark glance upon my beauty bright".

(перевод на английский Sayid Abdul Majid/L.Cranmer-Byng)

Перевод на русский АсСалам

Мозаичный узор свода в мавзолее Хафиза в Ширазе, Иран (фото мое)


О друг, от мысли гневной сердце очищай,
Вино с Друзьями без заботы разделяй.
Советам мудрого душой открытым будь,
Невежд же, словно блох докучных, избегай.

O friend, from your foes your heart release,
In pleasant company drink the good wine with ease.
Confer with those who know, open your heart
And from the ignorant fleas flee like the breeze.

(перевод на английский Shahriar Shahriari)

ای دوست دل از جفای دشمن درکش
با روی نکو شراب روشـن درکـش
با اهـل هنر گوی گریبان بگـشای
وز نااهـلان تـمام دامـن درکـش

*****


Под звуки арфы с флейтой, средь Друзей,
В углу кувшин с вином обнял, забыв о счете дней.
С теплом вина, разлившимся по телу,
Какой резон мне сдаться жадности своей?

With good company and harp and reed
In a corner, jug of wine and time to heed,
The warmth of wine runs through my veins,
Why should I succumb to my greed?

(перевод на английский Shahriar Shahriari)

با شاهد شوخ شنگ و با بربط و نی
کنجی و فراغتی و یک شیشه می
چون گرم شود ز باده ما را رگ و پی
منت نبریم یک جو از حاتم طی

*****


Коль попадешься ты, как мы, в Любви ловушку,
Вино одно спасет тебя, держи покрепче кружку.
Мы - бражники, мосты земные рушим,
Изгоем стать не страх - сядь с нами на пирушку!

If, like us, you should fall into love's snare,
Wine, wine alone can free you from despair,
We are the world-consuming revellers,
Sit not with us, lest none should speak you fair.

(Перевод на английский Sayid Abdul Majid/L.Cranmer-Byng)

Перевод на русский АсСалам

Собрание персидских дервишей.

Миниатюра, 19 в.





Как может цену знать профан

Жемчужины моей?

Хафиз, пусть дар сей будет дан

Лишь лучшим из людей.


Хафиз

(цитата по книге «Путь суфиев», Идрис Шах)

Перевод АсСалам


Сура, аят 69:

«Тем, кто будет стараться,

Мы непременно явим сияние Нашей жемчужины».



THE PEARL

What do ordinary people know
Of the value of the precious pearl?
Hafiz, give the unique essence
Only to the elect.


Hafiz

(from The Way of the Sufi by Idries Shah)


Держит сердце в оковах моё форм мирских господин,
Но внутри всех сердец только Друг существует один.
Если роз аромат ветер с сада Его донесёт,
Словно розы бутон, сердце путы свои разорвёт.

Ты приди к одинокому старцу в заброшенный скит
И скажи: будто брови любимой изгиб, край той ниши молельной извит.
Меж Каабой и капищем идольским — разницы нет,
Чего взор не коснись — только Бог, и везде Его свет.

Сущность суфия по бороде и лицу не прочесть,
В свойствах истинных - вот в чём суть дервиша есть.
Тот не дервиш, кто бреет главу. Дервиш - тот,
Кто главу, как Хафиз, не ропща, ради Друга кладёт.

Хафиз Ширази

Перевод © Ассалам, 2016
(из книги «Путь суфиев» / The Way of the Sufi Идриса Шаха)



Я сыт потерями и обретеньем сыт,
Со мной Любовь моя, о чем еще просить?

Хафиз

I had enough of loss, enough of gain,
I have my Love, what more can I obtain?

Hafiz

Перевод © Ассалам, 2014

Эта миниатюра замечательна одной деталью: глядя на переплетенные тела двух влюбленных, в какой-то момент становится трудно различить, где один, и где другой - где Ты, и где я...





Тема урока сегодня —
Любовь,
И завтра мы ей будем заняты вновь.
И в будущем, вплоть до последнего дня,
Нет, в сущности, темы другой
У меня.

Хафиз
(из сборника Д.Ладински «Дар»)

Перевод © Ассалам, 2014

The Subject Tonight is Love

The subject tonight is Love
And for tomorrow night as well,
As a matter of fact
I know of no better topic
For us to discuss
Until we all
Die!

Renderings of Hafiz by Daniel Ladinsky




Я хочу, чтобы мы говорили об этой великой любви,
Безусловной любви - той, что Солнце, тебя и меня поженила.
Я хочу, чтобы в крохотной келье втроем мы хозяйство вели,
Помогали друг другу готовить, за животными в поле ходили.

Я хочу, чтобы как менестрели, мы пели втроем,
Воспевая безмерное счастье, что мы разделили.
Я хочу, чтобы ты, я и Бог здесь устроили дом
И втроем в этой крохотной комнате жили.

Хафиз
(из сборника Д.Ладински «Дар»)

Перевод © Ассалам, 2014


Примечание переводчика:

Что такое счастливый брак, и вообще, возможно ли такое, или это фантастика? Хафиз, как всегда, предлагает оригинальный взгляд на вопрос: нужно перестать жить вдвоем, и начать жить втроем. Ты, она и Бог.

Если Бога нет между мужчиной и женщиной, то третьим становится кто? он самый, кого не поминают к ночи.

Любовь не рождается в нас — она через нас фокусируется и проходит, как луч солнца через увеличительное стекло. По каким-то неизвестным причинам, именно эти два человека, в данный момент становятся друг для друга проводниками для потока Любви. Никто не знает, почему и как нам дается этот великий дар. Мы считаем свою женщину или своего мужчину причиной любви, но это ошибка, за которую мы расплачиваемся. Причина любви — Любовь. Она отражается в ком-то для нас, принимая ее или его облик, «заимствуя» его или ее лицо, и тогда «она» или «он» вдруг становится Любовью.

А мы хватаемся судорожно за человека, за форму, и выжимаем его досуха. А он — нас. И тогда от Любви остается что?

Если Любовь захочет уйти, пусть уходит. Прими, Она обязательно вернется. У Нее будет другое лицо, другие ноги — не важно. Она сама решает. Когда ты научишься видеть Ее, всегда только Ее, однажды Она останется насовсем.
И она тоже останется.

Ты, она и Бог.

Божественный союз. Художник Фрейдун Рассули (Иран), источник





И тебя украдут, если с Другом не будешь сидеть,
И в цепях продадут, как на рынке рабов уведённых.

Я стихом соловьиным
крылатым сердцам буду петь,
Чтобы суть уловили они, за покровами слов потаённый.

Чтобы смысл тот усвоив, не дали б они никогда
В клетку темную спрятать их светлые ангела крылья.

Кто они, и откуда явились сюда
Чтоб они никогда бы, уснув, не забыли.

Так достаточно ль манны тебе положил я, дружок,
На тарелку ума, посетитель Хафиза таверны?

Если нет, подожди, дорогой мой, осталось чуток,
Ведь заброженный Свет в погребах поспевает уж, верно.

...И тебя украдут, если с Другом не будешь сидеть.
И в цепях продадут, как на рынке рабов уведённых.

И поэтому ночью сегодня вдвоем для тебя будем петь:
Твой Любимый, а рядом — Хафиз, безнадежно влюблённый.

Хафиз
(из сборника Д.Ладински «Дар»)

Перевод © Ассалам, 2014

Примечание переводчика:

Под Другом или Возлюбленным (Возлюбленной) суфийские поэты подразумевали мистический опыт переживания близкого, интимного общения с Высшим Существом (как говорится в Коране, «Господь ближе к тебе, чем твоя яремная вена»).

Суфии считают, что обычный, неразвитый человек находится во сне, его внутренняя сущность остается непробужденной. Поэтому они сравнивают его состояние с состоянием раба, проданного на невольничий рынок мира иллюзий.

Метафора света, сбраживаемого в погребах: имя Хафиза было не просто именем собственным, оно также было прямым обозначением функции суфия в системе Традиции, как и имена других суфиев - Аттара, например. В исламской традиции хафизом называли людей, знавших Коран наизусть, но изначально слово «хафиз» означало «сказитель». Хафиз говорил о сути своей Работы в Традиции: «Я свиваю свет в слова». Иначе говоря, «я осуществляю рассеяние суфийской бараки с помощью инструментов устной передачи». Действие суфийской бараки подобно пробуждению, освобождению человека из рабского плена.

Поток благодати. Художник Фрейдун Рассули (Иран), источник

SPICED MANNA

Someone will steal you
If you don't stay near.
And sell you as a slave in the market.

I sing to the nightingales' hearts
Hoping that they will learn
My verse
So that no one will ever imprison
Your brilliant angel feathers.

Have I put enough spiced manna
On your plate tonight
In this Tavern, where Hafiz serves?

If not please wait
For more light is now fermenting.

Someone will steal you
if you don't stay near,
And sell you as a slave in the market.

So your Beloved and I
Sing.

Renderings of Hafiz by D.Ladinsky




И каждое дитя когда-то знало Бога -

Не Бога из запретов,

И не Бога из имен,

Не Бога, кто все время нечто странное творит.

Четыре слова есть всего у того Бога,

Он, повторяя их, дитю на ухо говорит:

«Иди, танцуй со Мной!»

Иди, танцуй.


Хафиз

(из сборника Д.Ладински «Дар»)


Перевод © Ассалам, 2014

Художник Стефан Турк


The God That Only Knows Four Words

Every Child
Has known God,
Not the God of names,
Nor the God of don’ts,
Nor the God who ever does
Anything weird,
But the God who knows only four words
And keeps repeating them, saying:
“Come dance with Me.”
Come Dance.

from renderings of Hafiz by D.Ladinsky ("The Gift")




Однажды солнце, Бога лик узрев с небес,
Преобразилось всё, огнем сияя.
С тех пор оно, как и Творец, сквозь сень завес
Шлет всей земле тепло, не уставая.
Так отчего ж, с таким-то Богом, как у нас,
Не каждый стал любовью опьяненным?
Хафиз так думает:
Одна лишь мысль «я лучше их»
тотчас
бьет вдребезги
бокал непригублённый…

Хафиз
(из сборника Д.Ладински «Дар»)

Перевод © Ассалам, 2014

Примечание переводчика:

Под «опьянением» суфийские поэты традиционно понимали особое экстатическое состояние, когда человек чувствует себя единым со всем Творением. Под «вином» - насыщение высшими энергиями, которое ведет к этому состоянию.

.

WHY AREN'T WE SCREAMING DRUNKS?

The sun once glimpsed God's true nature
And has never been the same.

Thus that radiant sphere
Constantly pours its energy
Upon this earth
As does He from behind
The veil.

With a wonderful God like that
Why isn't everyone a screaming drunk?

Hafiz's guess is this:

Any thought that you are better or less
Than another man
Quickly
Breaks the wine glass.

Renderings of Hafiz by D.Ladinsky




От одиночества не прячься
Пусть глубже входит, не спеша,
Пусть, словно редкостным ферментом,
Им пропитается душа.
Так душу выпестовать может
Единый истины момент,
Не человеческой, но Божьей
Алхимии ингредиент.

Tо, чего сердцу не хватает,
Снимает с глаз твоих покров,
Твой голос в нежный обращает,
В неодолимый – Божий зов.

Хафиз

(из сборника Д.Ладински «Дар»)

Перевод © Ассалам, 2014


MY EYES SO SOFT

Don't surrender your loneliness so quickly.
Let it cut more deep.
Let it ferment and season you
As few human or even divine ingredients can.
Something missing in my heart tonight
Has made my eyes so soft,
My voice so tender,
My need of God
Absolutely
Clear.

Renderings of Hafiz by Daniel Ladinsky




...И даже после всего, что было
Солнце Землю своим должником
не считает.
Знаешь ли, что с любовью такою бывает?
Ярким светом она небосвод заливает.

Хафиз

(из сборника переводов Хафиза Д.Ладински «Дар»)

Перевод © Ассалам, 2014

Художник Эдмунд Дюлак

EVEN AFTER ALL THIS TIME


Even

After

All this time

The Sun never says to the Earth,


"You owe me."


Look

What happens

With a love like that,

It lights the whole sky.”


Renderings of Hafiz by D.Ladinsky




Вина в таверне дева пусть в кубок мне нальет,

Что сладким медом было, сегодня ум гнетет.


Знакомый запах — мускус в таверну вносит ночь,

Набатом сердце бьется, уходят страхи прочь.


Зачем лишь миг короткий любви нам в жизни дан,

И расставанье тенью с ней ходит по пятам?


Спрошу седого Старца: «За что мне эта боль?»

Он скажет: «Трезв ты слишком, вина налить позволь.


Друзья, что в круг собрались — ты дорог им всегда,

Любви секрет — свобода, а страсть — любви узда.


В сем мире много блажи, Любимая ж — одна,

Хафиз, люби, не меря,

Налей еще вина!»


Хафиз


Перевод © Ассалам, 2014

Художник Эдмунд Дюлак

Примечание переводчика:

Еще несколько дешифровок: старцем (пиром) называют суфийского Учителя. Под таверной обычно понимают место собрания дервишей - суфийскую теккию (где собираются для выполнения упражнений и других практик, как индивидуальных, так и групповых), ханаку или завийю (где дервиши могут также проживать какое-то время). Круг друзей или суфийская халка - группа дервишей, собирающаяся в определенные дни недели для совместных практик. Халку или круг иногда сравнивают со звеном цепи, которая связывает данную группу дервишей с другими группами. Если связь внутри каждого звена между членами халки, а также между отдельными звеньями цепи достаточно прочна, то между ними осуществляется невербальный взаимообмен и передача энергии и знаний Традиции.

THE SECRET

I need a drink, wine maiden, that cup with grape stain lined,

for love that once seemed pleasing has burdened down my mind.

Smell how the Western Wind shares her musk through tavern door;

now feel our pumping hearts beat fast, watch our fears unwind.

Why would we who visit love think we'd stay forever?

We know the yearn to wander will always lovers find.

So we asked the Elder: What law makes love bring pain?

Sobriety, he laughed, you'll feel better when you're wined.

Your plight cannot be aided by that dull fear to risk

the toss and turn of love's dark storm upon the ocean blind.

See clear in all these gathered friends who still hold you dear

love's secret is that you must love without desires that bind.

Hafez, enjoy the one you love, drink deep and embrace;

seek not with her to please your world, just give love and be kind.


Translated by

Kinzah





Юсуф вновь возвратится в край родной Ханаан,

Засияют руины, как дворец Голестан.

Испытаний дорога приведет в отчий край,

Будь же стойким, как Юсуф, и не унывай!

Боль разбитого сердца излечится в срок,

И увядшей надежды вновь воспрянет цветок,

Беспокойным умом света не закрывай,

Не печалься, о друг мой, и не унывай.

Луг зеленый вновь сможет у истока расцвесть,

Увенчается розой соловьиная песнь,

Новый день даст надежду — друг, ее не теряй,

Пусть сегодня не сбылось — ты не унывай.

Хоть отчаянье шепчет: «Бога ты не найдешь!»

Знаю, в сети коварной ты не пропадешь.

Это игры завесы - сил им не отдавай,

Духом, друг мой, не падай и не унывай.


Наводнения ль волны потрясут твою жизнь,

Капитан Ной - спасенье, только крепко держись,

Чтоб доставил он к брегу — лишь руку подай,

Помощь рядом, не бойся и не унывай.


Словно путник к Каабе, чрез пустыню иди,

И ночами, и днями о душе своей бди,

Вынув терна колючки, "Ох, за что?!" не стенай,

Раны время залечит, друг мой — не унывай.


Нищетою ослаблен одинокий Хафиз,

Только путь нам заказан — дальше некуда вниз,

Ночь темней пред рассветом — к свету путь начинай,

Мы пройдем его вместе, друг мой, не унывай.


Хафиз


Перевод © Ассалам, 2014

.

DON'T DESPAIR WALK ON


Joseph to his father in Canaan shall return, don’t despair walk on;

and Jacob’s hut will brighten with flowers, don’t despair walk on.

Aching hearts heal in time, vanished hopes reappear,

the disparate mind will be pacified, don't despair walk on.

As the spring of life grows the newly green meadow,

roses will crown the sweet nightingale's song, don't despair walk on.

If the world does not turn to your whims these few days,

cosmic cycles are preparing to change, don't despair walk on.

If desperation whispers you'll never know God,

it's the talk of hidden games in the veil, don't despair walk on.

O heart, when the vast flood slashes life to its roots,

Captain Noah waits to steer you ashore, don't despair walk on.

If you trek as a pilgrim through sands to Kaabа

with thorns lodged deep in your soul shouting why, don't despair walk on.

Hafez, weakened by poverty, alone in the dark,

this night is your pathway into the light, don't despair walk on.


From: 'The Spiritual Wisdom of Hafez',

translated by Haleh Pourafzal and Roger Montgomery





Нa невольничий рынок мираж
Продал душу твою.

Твоему продавцу: «Этот — мой!»
Вновь и вновь, приходя, говорю.

Зов услышав, в волнении
сердце твое
Моим вторит шагам.

Ты не бойся, печали и злу
Я тебя ни за что не отдам.

Я все золото мира займу
И не постою за ценой,
С рынка рабского выкуплю,

чтобы Друг мой
вернулся
домой.

Хафиз

(из сборника Д.Ладински «Дар»)

Перевод © Ассалам, 2014



Дыхание весны.

Художник Фрейдун Рассули (Иран), источник

THIS ONE IS MINE


Someone put

You on a slave block

And the unreal bought

You.


Now I keep coming to your owner

Saying,

“This one is mine.”

You often overhear us talking

And this can make your heart leap

With excitement.

Don’t worry

I will not let sadness

Possess you.


I will gladly borrow all the gold

I need

To get you

Back.


Renderings of Hafiz by D.Ladinsky




Тот божий человек, кто пьян, но без вина,
Тот божий человек, кто без еды, но сыт,
Безумен, с толку сбит, не ест он и не спит,
И в рубище простом он, словно царь, стоит.

Сокровище руин, не от земли рожден,
Не ветром, не водой, не Огнем создан он.
Бескраен, как моря, без тучи жемчуг льет,
В нем тысяча небес и сотня лун живет.

В нем — сотня ясных солнц, он мудр, но не из книг,
И Истину миров он знает напрямик,
Лишь Правдою одной тот человек учен,
Неверия и вер – равно превыше он.

Что значат для него и праведность, и грех?
И что добро и зло, несчастье иль успех?

Он, божий человек, убег Небытия,
Он, божий человек, во славе вознесен,
И он, о Шамсуддин! в нас спрятан, потаен.
Ищи, и ты найдешь, и явью станет он!


Руми («Диван-и-Шамс-и-Табриз»)
Перевод в редакции Ассалам, 2014

Каландар. Художник Мохаммад Али Бхатти (Mohammad Ali Bhatti)

Источник

THE MAN OF GOD

THE MAN OF GOD IS DRUNKEN WITHOUT WINE
THE MAN OF GOD IS FULL WITHOUT MEAT
THE MAN OF GOLD IS DISTRAUGHT AND BEWILDERED
THE MAN OF GOD HAS NO FOOD OR SLEEP
THE MAN OF GOD IS A KING BENEATH A DERVISH ROBE
THE MAN OF GOD IS A TREASURE IN A RUIN
THE MAN OF GOD IS NOT OF AIR AND EARTH
THE MAN OF GOD IS NOT OF FIRE AND WATER
THE MAN OF GOD IS A BOUNDLESS SEA
THE MAN OF GOD RAINS PEARLS WITHOUT A CLOUD
THE MAN OF GOD HATH A HUNDRED MOONS AND SKIES
THE MAN OF GOD HATH HUNDRED SUNS
THE MAN OF GOD IS MADE WISE BY THE TRUTH
THE MAN OF GOD IS NOT LEARNED FROM A BOOK
THE MAN OF GOD IS BEYOND INFIDELITY AND RELIGION
TO THE MAN OF GOD RIGHT AND WRONG ARE ALIKE
THE MAN OF GOD HAS RIDDEN AWAY FROM NOT-BEING
THE MAN OF GOD IS GLORIOUSLY ATTENDED
THE MAN OF GOD IS CONCEALED, SHAMSI DIN
THE MAN OF GOD DO THOU SEEK AND FIND!




Молил седого старца я
вчера, порой ночной:
- О мудрый,
тайну мира, я прошу, ты мне открой!
Понизив голос, старец мне
на ухо прошептал:
- О юноша, молчанием
замкни свои уста.
В подлунном мире
не сыскать
слов, чтоб секрет раскрыть,
Лишь сердцем, где живет любовь,
Раскрыт он может быть...

Руми

Перевод © Ассалам, 2017


I asked an old wise mind secretly last night,
“Open to me the secret of this world.”
He lowered his voice and whispered in my ear,
“Be silent. It cannot be said.
It can be understood only by the heart."

Rumi

Странник. Художник Фрейдун Рассули (Иран), источник.

«Когда Тайны Восприятия преподаются человеку,
Его уста запечатываются вопреки стремлению сознания
поведать их».

Руми




До неба тайного двойной звездой подняться,
Завес, нас разделивших, прочь отбросить мрак,
Жизнь тварную поправ, навек живым остаться,
Забыв о ног опоре, первый сделать шаг.

На мир вокруг смотреть, как на мираж пустой,
Всерьез не принимать то, что звалось «собой»...

О сердце, я сказал, каким благословеньем
Был для меня влюбленных тесный круг!
Чего глаза не зрят, иным увидеть зреньем,
Внутри груди моей тебя касаться, Друг.

Руми
(«Диван-и-Шамс-и-Табриз»)

Перевод © Ассалам, 2016


This is love: to fly toward a secret sky,
to cause a hundred veils to fall each moment.
First, to let go of live.
In the end, to take a step without feet;
to regard this world as invisible,
and to disregard what appears to be the self.
Heart, I said, what a gift it has been
to enter this circle of lovers,
to see beyond seeing itself,
to reach and feel within the breast.

Rumi,
from The Divani-Shamsi-Tabriz

Aль-Ихлас





Он спросит: «Кто здесь, у двери?»
Скажу: «Здесь раб Твой, отвори».
Он спросит: «С чем пришел, Мой сын?»
«Служить тебе, о Господин».

«Сколь долго ты готов идти?»
«Пока не скажешь: прекрати».
«Но выдержишь ли жар огня?»
«До блеска им очисть меня.

Любви к Тебе я дал обет,
И без Тебя пути мне нет:
Чины, почёт, богатство, кров -
Все за Твою отдал любовь».

«Что ищешь ты?» - Он вопросил.
«Чтоб Ты вовек мне Другом был».
«Взамен что хочешь, говори».
«Лишь благодатью одари».

«Кто помогал тебе в пути?»
«О Царь, Твой зов помог идти».
«Что привлекло тебя в Мой сад?»
«Вина чудесный аромат».

«В чем счастие твоё, мой друг?»
«Чтоб Царь меня в свой принял круг».
«И что ж найти желаешь там?»
«Нет сказа этим чудесам».

«Сей отчего дворец пустой?»
«В дворце засел разбойник злой».
«И чем так страшен этот тать?»
«Тебя он смог у нас украсть».

«Как мир твой будет обретен?»
«В служеньи, отреченьи он».
«Но что отринуть должен ты?»
«О райских почестях мечты».

«В чём беспокойство для людей?»
«В присутствии любви Твоей».
«Как с пользой жизнь прожить, сын мой?»
«Правдивым быть с самим собой».

Пришла пора нам замолчать,
Ведь коль о сущности Его
Всё мог бы я тебе сказать,
Душа б поднялась от земли,
И в теле душу удержать
Ни дверь, ни крыша б не смогли!


Руми
«В объятиях Возлюбленного»

Перевод © Ассалам, 2016



Who is at my door?

He said, "Who is at my door?"
I said, "Your humble servant."
He said, "What business do you have?"
I said, "To greet you, 0 Lord."

He said, "How long will you journey on?"
I said, "Until you stop me."
He said, "How long will you boil in the fire?"
I said, "Until I am pure.

"This is my oath of love.
For the sake of love
I gave up wealth and position."

He said, "What do you seek?"
I said, "To have you as my constant friend."
He said, "What do you want from me?"
I said, "Your abundant grace."

He said, "Who was your companion on the journey?
I said, "The thought of you, O King."
He said, "What called you here?"
I said, "The fragrance of your wine."

He said, "What brings you the most fulfillment?"
I said, "The company of the Emperor."
He said, "What do you find there?"
I said, "A hundred miracles."

He said, "Why is the palace deserted?"
I said, "They all fear the thief."
He said, "Who is the thief?"
I said, "The one who keeps me from -you.

He said, "Where is there safety?"
I said, "In service and renunciation."
He said, "What is there to renounce?"
I said, "The hope of salvation."

He said, "Where is there calamity?"
I said, "In the presence of your love."
He said, "How do you benefit from this life?"
I said, "By keeping true to myself".

Now it is time for silence.
If I told you about His true essence
You would fly from yourself and be gone,
and neither door nor roof could hold you back!

Rumi - In the Arms of the Beloved
English translation
Jonathan Star/Jeremy P. Tarcher


Жизнь без любви - словно кубок пустой,
Только любовь есть источник живой.
Пей Воду Жизни до самого донца,
Сердцем к нему припадя и душой.

Руми
(«Диван-и-Шамс-и-Табриз»)

Перевод © Ассалам, 2016


A lifetime without Love is of no account
Love is the Water of Life
Drink it down with heart and soul!

Rumi
From Divan-i-Shams-i-Tabrizi


Пора весенняя для Любящих пришла,
Чтоб тела плошка глиняная садом расцвела,
И провозвестье славное с небес спустилось,
Чтоб птицею душа в полете взвилась.
И море бы жемчужины рождало,
Рекою сладкой топь болота стала,
Чтоб камень придорожный стал рубином,
А тела тленного узы - душой единой.

Руми
(«Диван-и-Шамс-и-Табриз»)

Перевод © Ассалам, 2016


The springtime of Lovers has come,
that this dust bowl may become a garden;
the proclamation of heaven has come,
that the bird of the soul may rise in flight.
The sea becomes full of pearls,
the salt marsh becomes sweet as Kauthar,
the stone becomes a ruby from the mine,
the body becomes wholly soul.

Rumi
From Divan-i-Shams-i-Tabrizi


Моей души отрада, милый друг,
Ты без меня не уходи, останься.
О небосвод, ты, завершив свой круг,
Путями звездными над нами не вращайся.
Земля, укрыта плотно мглой ночной,
Ты одинокой без меня не оставайся.
О месяц, без меня не заходи
И ночь со мною раздели, останься.
О время, без меня не уходи,
Мой путь земной деля со мной, останься.
С тобою мил мне этот мир и тот,
Не стражди в мире без меня, останься.
В холодный мир подлунный, полный тьмы,
Ты без меня не уходи, останься.

О повод веский, без меня
Спеша, не понукай коня.
Сладкоголосием маня,
Не пойте, губы, без меня.
Глаза мои, вы краски дня
Не созерцайте без меня.
Не покидай меня, мой свет
Знай, без тебя мне жизни нет.
Светла в ночи одна луна,
Твоим сиянием полна..
Останься!
Покуда смерть следит за мной,
Как мяч, гонимый игроком,
бегу перед её клюкой.
Из глаз меня не упускай,
Коня кнутом не погоняй,
Останься...
Ты - словно месяц, я - как ночь,
Мой Друг, не уходи же прочь…
Останься…

Руми

В редакции перевода Ассалам, 2016

Родственный дух. Художник Фрейдун Рассули (Иран), источник





Сей храм любви не есть Любовь; Она –
Сокровище, а стенам – грош цена.
Убранству внешнему впустую не дивись,
Но перед сущностью молитвенно склонись,
Чей аромат тебя наполнит вновь,
Любовь – начало, и конец – любовь.
Раз найденный, он сводит все до Одного;
Пространство, время - лишь рабы его.

Руми

Перевод © Ассалам, 2015

The temple of love is not love itself;
True love is the treasure,
Not the walls about it
Do not admire the decoration
But involve yourself in the essence
The perfume that invades and touches you
The beginning and the end.
Discovered, this replaces all else
The apparent and the unknowable
Time and space are slaves to this presence.

Rumi


То, что ранит нас — благословенье,
Темнота — как свечa, осветит,
В путь толкают нас ограниченья,
От границы — начало пути.

Тебе мог объяснить бы я это,
Но боюсь, твой стеклянный колпак,
От рожденья на сердце надетый,
Разобью — не починишь никак.

Руми

Перевод © Ассалам, 2015


What hurts you blesses you,
Darkness is your candle.
Your boundaries are your quest.

I can explain this, but it would break
The glass cover on your heart,
And there is no fixing that.

Rumi


Когда луч солнца упадет на воду,

Рябь волн, его стократно отражая,

Причудливый узор из света с ходу

На стены бросит, бликами мерцая.

Но помни: ведь и это отраженье,

Хоть и вторичное - от Солнца света.

Творца единого - все в мире преломленье,

Тот счастлив человек, кто понял это.


Хаким Санаи, из «Окруженного стеной сада Истины»


Перевод АсСалам

Гур-Эмир, Самарканд (фото мое)

Хаким Санаи (ум. ок. 1131) – oдин из ранних суфийских Мастеров, писавших на персидском. Руми почитал его своим предшественником и вдохновителем, сказав: «Аттар – моя душа, а Санаи – два глаза». Многие притчи Маснави Руми, например, «Слон в темноте», были взяты им у Санаи.


Санаи родился в персидском городе Газна (сейчас это территория Афганистана). Несмотря на его выдающуюся роль в суфийской Традиции, о жизни самого поэта известно немного. Рассказывают, что когда-то Санаи был поэтом при дворе газневийского султана Бахрам-Шаха, и его ранние произведения были одами в честь последнего.


Жизнь Санаи перевернулась во время завоевательного похода Бахрам-Шаха в Индию, куда в качестве сопрождения был взят и поэт. Однажды, на пути ко двору, Санаи был остановлен выкриками бродяги по имени Лай Хур, который провозглашал тост за жадность султана, позарившегося на индийские земли. Когда Санаи попытался урезонить буяна, тот не только не замолчал, но начал стыдить поэта за растрату Божьего дара на панегирики тупому и алчному тирану, вместо того, чтобы использовать свой талант для высшего служения.


Видимо, посредством нищего бродяги Всевышний нашел возможность передать единственно правильные слова, потому что действие их на Санаи было подобно шоку, раскрывшему его глаза и пробудившему совесть. Поэт оставил службу при дворе, отказавшись даже от предстоящего выгодного брака с сестрой султана, и присоединился к ученикам суфия Юсуфа Хамадани, родоначальника Мастеров Ходжаган.


По возвращению из долгого паломничества в Мекку с Учителем, Хаким Санаи написал свое самое известное произведение «Окруженный стеной сад Истины», Хадикат-аль-Хакикат – сборник притч, обучающих историй и поэм. Название книги содержит намек на событие, собственно, и толкнувшее Санаи на путь суфиев - неожиданную встречу с Лай Хуром, который произносил свои гневные тирады, стоя за высокой стеной сада. Выражение «окруженный стеной сад» на арабском также имеет значение «райские кущи».


Произведение Санаи по сей день является одним из самых главных источников Учения для всех дервишей.





В слияньи найденный, Единый есть един,
Как может больше одного – иль меньше – быть?
Лишь заблужденья мрак есть двойственности сын,
Ошибки Всеблагой не может совершить.

Он молвил: «Спрятанным сокровищем был Я,
Непознанным в своей Я тайне пребывал,
С твореньем мира Я
восстал из небытья,
Чтоб ты всю полноту Господних тайн познал».

Искомое пешком с котомкой не найти,
Коль в путь далекий ты собрался - не спеши.
Дорога самости твоей должна пройти
Чрез очищенье сердца –
зеркала души.

Ни бунтом гордеца,
ни распрею с Творцом
зерцала ржавчину
не отполировать.
Неверье дОлжно на пути прямом
беспримесною верой очищать.

Чтобы в отраженьи твой
Прекрасным облик был,
До блеска вычисти зерцала полотно.
Ведь даже Солнце,
коль туман его сокрыл -
Стекляшкой тусклою
покажется оно.

И краше ангела созданье, отразясь
в клинке кинжала, хуже дьявола глядит.
Не станет зеркалом оружье.
Отродясь,
от правды кривду твой кинжал не отличит.

Чем в прахе бренном
тщетно облик свой искать,
В глубинах сердца тайных лучше поищи.
Так цепи кованные сможешь расковать,
Что сам ты выковал из тела для души.

Ведь сердце – яркий свет, а тело – темнота,
Компост для сада – тело, сердце – сад в цветах.


Хаким Санаи, из «Окруженного стеной сада Истины»

Перевод АсСалам

Фото сделано мной в доме у женщины-суфия, Кордова, Испания, 2013


Once One is One,
No more, no less.
Error begins with duality,
Unity knows no error.
He said:
“I was a hidden treasure,
Creation was created
So that you might know Мe”.
Why, tell me, if what you seek, does not exist in any place,
Do you propose to travel there on foot?
The road your self must journey on
Lies in polishing the mirror of your heart.
It is not by rebellion or discord
That the heart mirror is polished free
of the rust of hypocrisy and unbelief,
Your mirror is polished by your certitude,
By the unalloyed purity of your faith.
If you want the mirror to reflect the face,
Hold it straight and keep it polished bright.
Although sun does not begrudge its light,
When seen in a mist it only looks like glass.
And creatures comelier than angels even
Seem in dagger to have devils’ faces.
Your dagger will never tell you true from false,
It will never serve you as a mirror.
Better to seek your image in your heart,
Than in your mortal clay. Вreak free
From the chains you have forged about yourself,
For you will be free when you are free of clay.
The body is dark – the heart is shining bright,
The body is mere compost – the heart is a blooming garden.

Hakim Sanai, from The Walled Garden of Truth




Двумя ушами внемлет ум,
Любовь – всегда одним.
Ему уверенность слышна,
Сомненье - слышно им.

Покуда меч не бросишь свой,
Не стать тебе щитом.
Пока не снял венец долой,
Готов ли быть вождем?

Кто душу к гибели ведёт -
Разрушит жизнь тотчас,
В ком плотской жизни зов умрёт -
Навеки душу спас.

Хаким Санаи, из «Окруженного стеной сада Истины»

Перевод АсСалам


The head has two ears,
Love has just one.
This hears certitude,
Whilst those hear doubt.

Until you throw your sword away,
You’ll not become a shield.
Until you lay your crown aside,
You’ll not be fit to lead.

The death of soul
Is the destruction of life,
But death of life
Is the soul’s salvation.

Hakim Sanai, from The Walled Garden of Truth
(translated by D.Pendleton)




Сколь он долог, наш путь от «ничто» до Творца, не изведаем мы
до тех пор, пока хваткою мертвою к самости льнём,
мы путями окольными бродим в плену полутьмы
год за годом и тысячу лет –
день за днём, день за днём.

И когда, после тяжких трудов, наконец,
ты откроешь глаза,
то по тлену пороков прочтешь своей самости знак,
вкруг себя в её вечном круженьи, -
как вол вкруг столба,
жёрнов мельницы «я» непрестанно вертящей без сна.

Но как только ты, самость отринув, покинешь сей круг,
где веками бродил в полутьме,
покоряясь судьбе,
и возьмёшься всерьёз, наконец, за работу, мой друг,
дверь, что вечность была заперта,
в сей же миг
отворится тебе.

Хаким Санаи, из «Окруженного стеной сада Истины»

Перевод АсСалам

Фотография сделана мной в Фесе, Марокко





Проснись! Оставь обитель тлена позади,
К невыразимому свой путь прямой найди.
Минуй рассудок, веру, тело, жизнь
И на дороге к Богу душу обрети.

Как форма скрыла правду свойств и черт,
Так свойства - сути создали заслон.
Что свойства, форма? - ниша со стеклом,
Из коей сущность льет свой яркий свет.

Пока огонь и воду не прошел
В пути исканий, так же в полуснах
Ты пребываешь - двойственной душой,
О ликах двух, хоть форма и одна...

Хаким Санаи, из «Окруженного стеной сада Истины»

Перевод АсСалам


Примечания переводчика:


Говоря о том, что человек должен «миновать рассудок, тело и жизнь», Санаи не имеет в виду отвержение всего этого, как может предположить буквалист. Речь идет об отказе от отождествления себя с данными понятиями как атрибутами отдельной формы. Эти атрибуты и свойства – лишь временные, используемые «Я» в его земном воплощении («так свойства – сути создали заслон»).


Говоря о том, что нужно «миновать веру», поэт также не отрицает веру в Бога или религиозное поклонение как таковое, он просто указывает на ограничения, присущие любым видам человеческих верований. Об этом говорил и суфийский Мастер Бахауддин Накшбанд, в одном из своих советов: «Будьте готовы осознать, что все верования, наложенные на вас окружением, являлись второстепенными, даже если в свое время они сыграли для вас важнейшую роль. Они могут стать бесполезными и, более того, оказаться камнем преткновения на вашем пути».


Говоря о «нише со стеклом» во второй строфе, Санаи использует кораническую метафору из суры Ан-Нур («Свет»), начало которой звучит так: «Господь - Свет небес и земли. Его свет в душе верующего подобен нише, в которой находится светильник. Светильник заключен в стекло, а стекло подобно жемчужной звезде» (24:35).


Пройдя «огонь и воду в пути исканий», каждый из нас через века, эоны и галактики вернется к своему Создателю, как дитя возвращается в родной дом. К тому времени все наши нынешние, человеческие представления о Верховном Существе будут похожи на искаженные, бледные тени; лишь одно останется истинным: сущность Бога есть Любовь и Свет. Любовь и Свет – наш истинный облик, скрытый под другим, вторичным ликом, который мы считаем своим... до поры.

Фото из суфийской теккии в Латинской Америке





О ты, кто самости своей сказал «прощай»,
Но Друга так пока и не достиг,
Не падай духом и надежды не теряй -
С тобой Он в каждом вздохе,
каждый миг.

Абдуллах Ансари
из книги Кашф-аль-Асрар, «Раскрытие тайн»

Перевод АсСалам

Фото сделано в Фесе, Марокко, 2018




Земля Нишапура, древнейшей столицы Хорасана, а ныне – небольшого тихого городка, дала рождение великим сокровищам Ирана: драгоценной бирюзе и двум суфийским поэтам – Омару Хайяму и Фарид-ад-дину Аттару. Разумеется, планируя паломничество в Иран, мы подумали о Нишапуре в первую очередь... и не были разочарованы.

Ниже – история о неожиданном и бесценном уроке, который преподал нам Мастер Аттар в мавзолее Нишапура.

Мавзолей Аттара в Нишапуре (здесь и далее – фото, сделанные мной и моими Друзьями)

...Наш Проводник-духовидец был чрезвычайно рад, что мы включили Нишапур в план поездки, потому что Аттар - наиболее почитаемый им из всех персидских поэтов-суфиев. Я помню, как мы ехали из аэропорта в Тегеран и говорили о главном шедевре Аттара – поэме под названием «Язык птиц» (Мантик ут-тайр). Проводник тогда сказал, что чтение особым образом ритмизированных строф Аттара в оригинале на фарси «даёт ему крылья» - вводит в состояние, в котором он отрывается от земли и забывает обо всём. Ни одна другая книга не производит на него такого действия.

Проводник продолжил, что если разделить всех суфиев Персии - прошлых, настоящих и будущих, - на семь уровней по их духовным достижениям, то Аттар достиг наивысшего возможного для рождённого человеком – седьмого – уровня и остаётся по сей день непревзойдённым. Я смотрю вопросительно: «Вы так думаете?» Проводник, глядя на ночную автостраду, спокойно отвечает: «Я так вижу». Я не знаю, как относиться к его словам, но мне вспоминается фраза Руми, сказанная об Аттаре, которого Мевляна считал своим Учителем: «Аттар обошел семь городов любви, а мы прошлись только по одной улице»...

...Вспоминается и то, что в Мантик ут-тайр Аттар описывает семь Долин, каковые предстоит преодолеть птицам, отправившимся на поиски своего короля - мистического Симурга. Птицы – образы тех из людских душ, чья способность к усилиям в достижении Реализации не омертвела, а Семь Долин – символическое отражение стадий или стоянок (макам) ученика на Пути. Мантик ут-тайр Аттара – сильная встряска, «кодовое слово» на «птичьем языке», призыв к пробуждению. Я вспоминаю юную девушку в одной из наших групп в Бразилии, поразившую меня рассказом о том, что она стала искать связи с суфийской Традицией после прочтения Мантик ут-тайр.

Этот старинный персидский ковёр из тегеранского Музея Ковров с изображением разных видов птиц и животных вокруг Древа Жизни, по словам Проводника, имеет глубокий символический подтекст, отражая восходящий путь индивидуальной души. От животных и нелетающих или водоплавающих птиц, чья стихия - вода и земля, он идёт дальше, до ангельских существ, восседающих на самых высоких ветвях Древа. Одновременно каждая из птиц символизирует качество, присущее человеческой душе.

...Стоит жаркий октябрьский день в Нишапуре, и мы входим в приятную прохладу мавзолея, построенного в 13-14-м веке. В небольшом восьмиугольном помещении, под «луковичным» куполом находится надгробие из чёрного камня. Наш Проводник сказал, что этот камень (огороженный стеклом для сохранности) был в мавзолее изначально, ещё при монгольских правителях Хорасана, а остальные части были добавлены после.

Посидев в тишине в медитации, я выхожу на улицу, потому что хочу до отъезда сделать ещё несколько снимков. Недалеко от выхода ждёт наш Проводник. Я собираюсь попросить его запечатлеть меня на фоне мавзолея, но он опережает меня:

«А ведь Аттар спросил, почему ты до сих пор не прочитала его «Язык птиц» и «Жизнеописания святых» (Тазкират уль-аулийя)?»

Я огорошена. Как «Аттар спросил?» Да, эти книги – две главные работы Аттара, и я работала с ними при написании заметок об этом великом суфии, но – действительно - так и не прочитала ни ту, ни другую целиком. Проводник об этом не мог знать, да и никто не мог. Кроме Аттара...

«Вы видели его?» – спрашиваю. У меня колотится сердце от волнения, и одновременно горят уши от стыда за свою поверхностность, за недостойность писать об Аттаре.

«Да, - отвечает Проводник. - Когда вы сидели вокруг надгробия, он появился прямо на том месте, где стоит чёрный камень, и, указывая на тебя пальцем, сказал: «Спроси у неё, почему она до сих пор не прочитала Мантик ут-тайр и Тазкират?» Его Сущность явила себя как человек высокого роста, в длинном одеянии коричневого цвета – это цвет Истины (Хакк)».

Я спрашиваю, был ли дух Аттара сердит на меня, но Проводник отвечает, что Сущностям такого масштаба не свойственны людские эмоции вроде гнева или раздражения. «Аттар – Мастер, он вселюбящ и сострадателен, как может он гневаться на тебя? Он просто хотел, чтобы ты услышала его, чтобы прочла книги от начала до конца. Он также сказал, что в Мантик ут-тайр на 128-й странице есть послание для тебя. Там говорится о задаче, решение которой важно для твоего продвижения по Пути».

Меня начинает потряхивать от волнения. «Но какой именно Мантик ут-тайр – ведь их множество изданий, на разных языках?...» - допрашиваю я Проводника, но он разводит руками, лишь предполагая, что Аттар имел в виду то издание, которое я смогу прочесть. Может быть, перевод этой поэмы на английский.

Я поворачиваюсь к мавзолею и сложив ладони, прижимаю их к груди, обещая Мастеру, что выполню его задание, если на то будет Божья воля и помощь. В это время подходят мои Друзья, завершившие медитацию, и я рассказываю им о произошедшем. Проводник, поняв, о чём речь, добавляет, что Аттар сказал и всем остальным, что они могли бы получить намного больше от контакта с ним, если бы у них было больше доверия ему и больше искренности, открытости, веры. Энергия и благодать Аттара, как и всех святых, открыты каждому, кто искренне, всем сердцем стремится к такой – сокровенной - близости с их Сущностью...


...Спустя три месяца после нашего паломничества в Нишапур три месяца я выполнила часть обещания Аттару – нашла и изучила лучший из доступных переводов Мантик ут-тайр (я действительно внимательно сравнила изданные на русском и английском языке версии и по содержанию, и по форме). В результате остановилась на совместном переводе британского профессора иранистики Дика Дэвиса и его иранской жены Афхам Дарбанди (Dick Davis & Afkham Darbandi). Почему именно на этой книге, не буду описывать, дабы не вдаваться в излишнюю мистификацию, но могу сказать, что получила внутреннюю подсказку. Перевод оказался действительно лучшим. Я бы назвала его блестящим: он передаёт не только смысл и дух поэмы Аттара, но и ее завораживающие рифмы, просодию и ритм. Склоняю голову перед этой работой переводчиков и поэтов.

Конечно, получив книгу по почте, я первым делом открыла страницу 128.
Там была история о Фениксе...

...Мне очень близка эта огненная птица, метафора Великого Делания и внутренней алхимии. Двадцать лет назад, в самом начале приближения к суфийскому Пути, мне пришёл её образ, который так просился на бумагу, что я запечатлела его в рисунке пастелью. С тех пор изображение Феникса всегда висит в моей спальне, рядом с другим рисунком Восходящего Пламени – помощника преображения, который пришёл в то же время.

Во многих традициях, включая христианскую, Феникс – символ бессмертия, воскрешения и возрождения. Аттар передает эту древнейшую из общемировых легенд в преломлении персидской фольклорной традиции:

«Говорят, что в далёкой Индии есть волшебная птица, которая живёт тысячу лет. Размах её крыльев огромен, а в длинном клюве – множество отверстий, подобных ладам флейты. И когда птица Феникс поёт, её клюв обращает потоки воздуха сотней мелодий, завораживающих все живые создания. Однажды песню Феникса услышал Пифагор, он понял основы гармонии и создал законы музыки.

Когда время жизни Феникса подходит к концу, птица, зная загодя о приближении перехода, готовит огромный костёр из ветвей, восседает на его вершину и поёт песню, ввергащую в великую печаль всё живое вокруг».

Кульминационный момент легенды о Фениксе я перевела в размере стиха и в просодии, близких к аналогичным у Аттара:

…Охватит пламя сотней языков
Дрова и феникса в ярчайший из костров.
И плоть, ещё недавно сил полна
Им в уголь с пеплом вмиг обращена...
Утих огонь. Но – вдруг – из-под руин
Главу из пепла тянет феникс-сын!

Пройдя через испытание огнём, из преображённой низшей природы рождается Философский Камень бессмертного духа. Это – задача из задач любой человеческой души. Какие бы цели перед нами не стояли в жизни, эта – превосходит все своей значимостью. Аттар увенчивает историю о Фениксе такими строками:

Всё, что рождённым было, смерть должна развеять,
Но нашим долгом будет размягчить ей шею.
Пусть все задачи ты решил на свете,
Труднее нет в Пути задач, чем эта.

Что Аттар имел в виду под словами «размягчить шею смерти», можно только предполагать, но вспоминается, что три главные стадии продвижения на Пути называются суфиями процессом «смерти», за каждой из которых следует новое «рождение». Когда дервиши говорят «умри до смерти», они имеют в виду: должны отмереть страх, гордыня, алчность, похоть, зависть, гнев – всё, что держит нас в тенётах иллюзии. Если в нас не отмирают самость и своелюбие, то начинает отмирать душа, любовь - незаметно, день за днём. Мы делаем наш выбор в пользу одного или другого каждый день.

Что есть пепел в легенде о Фениксе, и почему преображённый Феникс восстаёт именно из пепла?

Образ пепла - сожжённых огнём усилия аспектов низшей природы, препятствующих союзу души с Божественным - проходит рефреном в поэме Аттара. Устами Бога, обращающегося к библейскому царю Давиду, он выражает это так (стихотворные переводы здесь и далее – мои):

Пусть от всего, что не есть Я, отворотятся,
И пред Создателем Единым преклонятся.
Мирские тщеты свалят кучею большою
И разнесут их в пух и прах своей рукою.
Сожгут останки, чтоб огнём всё полыхало,
А после ветром пепел разбросало.
Чтоб сделав это, осознали люди -
Чем в мире ни прельстись, всё пеплом будет.

Ещё одна история из поэмы Аттара продолжает линию, обозначенную в истории о Фениксе. Внутренний смысл этой притчи намного более многогранен, чем простая мораль: она указывает на метод Школ и даёт представление о том, чтО именно должно быть предано огню.

Основным персонажем этой истории, как и многих других в Мантик ут-тайр, выступает Махмуд Газневи – тюркский эмир из династии Газневидов, совершивший много завоевательных походов, в том числе на Индию. Сомнат (Сомнатх) – один из индийских городов, захваченных войсками Махмуда. Азар, упоминаемый в притче – отец Ибрахима (библейского Авраама), который, согласно преданию, зарабатывал на жизнь изготовлением идолов.

Шах Махмуд в Сомнате

Когда Махмуд Газневи взял Сомнат,
Нашёл он истукана там, что звалась Лат.
Махмуду те, кто били идолу поклон,
Сулили выкуп златом, но не сдался он,
Презрев наживу, царедворцам повелел
Чтоб истукан тотчас в огне сгорел.
Советник молвил: «Лучше б идола продать,
И вещь никчёмную на злато променять».
Ответил шах: «Страшусь, что в День Суда
Предстану я пред Господом. Тогда
Он скажет: "Делал идолов Азар,
А ты, Махмуд, их превращал в товар".»

Заполыхал огонь. И тут - из чрева Лат
Каменья ценные посыпались, как град!
Богатством редким шах Махмуд был одарён,
Но и Единому остался верен он.
Шах рёк: «Была за идола награда,
A мне Бог дал мою - другой не надо».

В душе своей повергни истуканов,
Иль сам повергнут будешь - поздно или рано.
Кумира самости сожги, и вот - смотри,
Сколь клад бесценный он скрывал внутри!

Природа возрождённого Феникса – как и наша сущность – чистый свет, не уничтожимый ни огнём, ни временем. Аттар говорит о ней так:

Бессмертна сущность. Встань же, страх отринь,
Восстань из пепла. Тень - исчезни, сгинь,
Там иллюзорным теням места нет,
Где солнца Истины сияет яркий свет.

Тот, что явился к нам в мавзолее Аттара, не был «тенью Аттара», но – светом Аттара, великой Сущности, владевшей «языком птиц». И, как сказал суфийский поэт 15 в. Алишер Навои в блестящем переложении Мантик ут-тайр на тюркский язык (перевод С.Иванова):

Смысл сокрытый, что стал для меня достижим,
Птичьей речью теперь я поведал другим.
С этой речью обычным словам не сравниться,
Смысл её непорочный в стыде не таится.
И смышлёная птица, поняв эту речь,
Всё поймет, что из слов ее можно извлечь.


...Я стихом соловьиным
крылатым сердцам буду петь,
Чтобы смысл уловили они, за покровами слов потаённый.

Чтобы, смысл тот усвоив, не дали б они никогда
В клетку тёмную спрятать их светлые ангела крылья.
Кто они, и откуда явились сюда,
Чтоб они никогда бы, уснув, не забыли...

Хафиз в переложении Д.Ладински

перевод АсСалам


...На этом языке подсознание передаёт послания «бодрствующей» части ума через символы, видения и сны.


На нём говорят мистики и провидцы, им поют псалмы, пишут священные книги.

Его называют языком богов, «птичьим наречием», «зелёным языком» - langue verte.

«Язык птиц» называлось произведение суфийского Мастера Фарид-ад-дина Аттара Мантик ут-тайр, метафорически описывающее путешествие человеческих душ (птиц) к Богу. Название поэмы иногда не совсем точно переводят как «Парламент птиц» или «Логика птиц», но Аттар имел в виду именно «ЯЗЫК птиц», намекая на тайный смысл коранической строфы:


И унаследовал Сулейман от Дауда, и молвил он: «О люди! Обучены мы языку птиц (мантик ут-тайр), и даровано нам от всего сущего. Воистину, это бесспорная милость Божия» (27:16).


Цари Давид и Соломон (Дауд и Сулейман) из рода Авраама (Ибрахима) были пророками, почитаемыми всеми религиями Книги – иудейской, христианской и мусульманской. Вышеприведённую кораническую строфу толкуют как указание на способность Давида и Соломона понимать язык земных птиц. Однако за словами мантик ут-тайр скрывается знание гораздо более священное: владение таинственным наречием, которым Бог общается с ангелами, а ангелы – с пророками.

Гюстав Доре. Царь Соломон (1877)

На «языке птиц», если верить иудейским старцам, говорил с Богом и праотец человечества Адам. «Соловьиным стихом» написана вся суфийская мистическая поэзия, в том числе поэма Аттара...


Трёхбуквенный арабский корень НТК, от которого происходит слово мантик, обозначает не обычное щебетание, но членораздельную речь, передающую смысл. Слово тайр применяется не только к птицам, но также ко всему, что имеет крылья – ангелам, херувимам, серафимам... и стремящимся ввысь человеческим душам. Поэтому подлинное значение мантик ут-тайр - «язык окрыленных».


Каким же он был – язык окрылённых? Он был многомерным: наряду с коммуникацией смысла, понимаемого разумом, и чувства, входящего в сердце, этот язык также передавал вибрацию и ритм, воспринимаемые всем существом. Средства выражения, присущие речи птиц, несравнимо богаче тех, что доступны повседневному дискурсивному языку – пунктирному передвижению от точки к точке в одномерном ментальном пространстве.


В книге «Роза мира» духовидец Даниил Андреев, прошедший через опыт пребывания в мирах ангельских иерархий, описал способ общения существ, населяющих эти миры: язык их не только звучит, но и пульсирует светом – «светоязык». Андреев пишет:


«Самые возвышенные, самые благостройные служения в храмах верховных религий – лишь слабые отблески, отзвуки вечной литургии... Да, в этой литургии участвует слово, но это – невоспроизводимый у нас язык Синклита Мира, где слова – не просто отдельные звуки, но как бы смысловые аккорды, а иные их них являются в то же время вспышками и переливами света».


Подобием «ангельского языка» в человеческом мире служит рифмованная, ритмизированная речь. Поэтому совершенно не случайно, что, чем более традиционным является ритуал, тем более важная роль в нём отводится литургии.


Царю Давиду милостью Божией на «языке птиц» был передан Псалтырь – собрание Божественных гимнов, песен и молитв. В эзотерической православной традиции литургия и многоголосный хорал были не только частью обряда и богослужения в монастырях и скитах. Такое пение задаёт ритм и глубину дыхания, а те, в свою очередь, меняют характер поступления тонкой энергии – милости Божией - в самое существо псалмопевца.


В исламе собрание гимнов и молитв, вошедших в Псалтырь, известно под именем Забур; примечательно, что способ рецитации (пропевания определенным тоном голоса) Забура и Корана очень схож. Поскольку второй был дан позднее, не исключено, что первоначально хафизы, чтецы Корана, брали за образец более древние псалмы, сохраняя преемственность звучания «речи ангелов». Принявший суфийскую инициацию французский метафизик прошлого века Рене Генон пишет:


«...Тот же смысл заключён и в слове «зикр», которое в исламском эзотеризме прилагается к ритмизированным формулам, в точности соответствующим индуистским мантрам, повторение которых имеет целью произвести гармонизацию различных уровней бытия и вызвать вибрации, способные, посредством их резонанса сквозь ряд состояний в бесконечной иерархии, создать связь с высшими уровнями, что, в общем, является изначальной сутью всех ритуалов.


Потому что именно на «науке о ритме», имеющей множество приложений, в конечном счёте основываются все практики вхождения в высшее состояние сознания. Исламская традиция поэтому и говорит, что Адам, в бытность свою в земном Раю, говорил стихами, то есть ритмизованной речью; речь идёт здесь о том «сириакском языке», ... который должен рассматриваться как непосредственно передающий «солнечное» или «ангелическое» озарение, как оно проявляется в центре человеческого состояния.


Вот почему Священные Книги также написаны ритмизированным языком, который, совершенно очевидно, есть нечто отличное от обыкновенных «стихов» в том сугубо профаническом смысле, что хотят видеть здесь наиболее пристрастные антитрадиционные «критики» наших дней. Впрочем, поэзия изначально тоже не была той суетной «литературой», которой она сделалась в следствие вырождения в нисходящем движении человеческого цикла, и обладала подлинно сакральной природой. Следы её можно обнаружить ещё в классической западной античности, где поэзия ещё именовалась «языком Богов», что равнозначно выражениям, приведённым выше, потому что «Боги», как и ангелы, олицетворяют высшие состояния. ...

Этих нескольких указаний достаточно, думается нам, чтобы понять, как неправы насмехающиеся над сказками, в которых речь идёт о «языке птиц»; очень легко и просто высокомерно третировать как «предрассудки» всё, чего не понимают. Но древние — они-то хорошо знали, что они хотели сказать, прибегая к символическому языку» (Рене Генон. «Символы священной науки», глава «Язык птиц»).


Символический характер «языка птиц», оберегающий сакральное знание от профанации, сделал его излюбленным инструментом передачи знания у алхимиков. Об этом писал адепт Великого Делания 19-го века (который, вполне возможно, до сих пор живёт среди нас), известный под псевдонимом Фулканелли:


«Добавим, наконец, что арго [жаргон алхимиков] — одна из производных форм Языка Птиц, праязыка, основы всех других, языка Философов и дипломатов. Знание этого языка Иисус поверяет апостолам во время сошествия на них Святого Духа. Именно этот язык обучает таинствам естества и раскрывает самые сокровенные истины. ... Он предоставлял ключ к двойному ведению: науке сакральной и науке профанной. ... Традиция утверждает, что на этом языке люди говорили до сооружения Вавилонской башни — причины их совращения с истинного пути, а для большинства также и причины забвения Божественного наречия...» (Фулканелли. «Тайны готических соборов»).

Сошествие Святого Духа на апостолов. Армянская икона 13-го века.

Согласно Новому Завету, апостолы Христа, будучи до этого простыми необразованными людьми, после сошествия Святого Духа приобщились к ангельскому наречию - получили способность вдохновенно проповедовать: «И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деяния, 2:1-4).


Престол, с которого нисходят на апостолов лучи благодати, символизирует Царствие Небесное. Сидящий на нём голубь - символ Святого Духа, а два павлина по обеим сторонам Престола – олицетворение ангельских существ, обитателей рая, откуда нисходит на апостолов способность провещевать речью ангелов, которой владели и люди до смешения языков.


*****

Каким был тот единый язык, на котором, согласно библейской легенде, человечество говорило до вавилонского смешения наречий? В странах, где священными языками считаются еврейский и арабский, общепринято мнение, что первым языком человечества был прасемитский. Представляется более вероятным, однако, что этот праязык, как и другие исторические языки – лишь вторичный, адаптированный отголосок ещё более древнего священного языка. Согласно Традиции, он имел надчеловеческое, внепланетное происхождение, а звучание его словв совершенстве отражало не только сущность вещей, но и их число, вибрационное значение.

Идрис Шах в книге «Суфии» назвал метод образования слов из трехбуквенных корней в арабском языке «почти алгебраическим». Подобный – математический по сути – принцип гармонического сочетания вибраций звуков в слове, судя по всему, и лежал в основе «языка Адама». Остаточное знание о гармонических соответствиях звуков (обозначенных арабским буквами) и чисел сохранилось в суфийской кодировке абджад, применявшейся на Востоке для шифрования, передачи тайных значений слов и создания «магических» диаграмм.


Как работает «магия» абджад? Это можно понять, если вместить мысль, что звук, цвет, тактильное и зрительное воздействие, производимые явлением — суть одна и та же сущностная вибрация, воспринятая разными органами чувств.


Мы видим эту вибрацию запечатлённой не только в звуке гимнов и поэм, но и в камне великих соборов через сакральную пропорцию: Мастерам-Строителям был хорошо знаком langue verte – «зелёный язык» Посвящённых.


Нынешнему поколению людей трудно даже представить себе то, каким был священный язык, - настолько современная речь отдалилась от него, утратив связь с сущностной вибрацией явлений. Владение «языком птиц» позволяет войти в соприкосновение с этой вибрацией, тайным числом вещи. Произнося слова на таком языке, иерофант называет объект тем самым именем, которое ему дал Творец, и тогда произносимое жрецом становится Божественным повелением.

Теперь вы понимаете, как царь Соломон мог повелевать «джиннами, людьми и птицами», и что означает фраза: «И даровано нам от всего сущего»?

Возможно, именно на этом наречии демиурги «пропели» и наш генетический код, повелев духу облечься плотью. Ведь ДНК – тоже язык, обладающий ритмом, симметрией и гармонией, присущими речи не столько человеческой, сколько Божественной...


*****

Арабское название «сириакского» праязыка - лугах аль-суриани - имеет общий корень с праиндоевропейским корнем сур – солнце. Рене Генон назвал родиной адамического языка лежащую за пределами видимого мира страну, центр которой носит имя Гелиополис – Город Солнца. На языке «солнечного озарения» возвещают крылатые обитатели этого райского сада – ангелы, архангелы, сирины и алконосты.


О них, а также о нашем незапланированном визите в Храм Птиц пойдет речь ниже.

В традиционном шатре иранских кочевников – ковёр ручной работы с изображением птиц из райского сада (фото моё).


Посещение Храма Птиц – буду называть его так – не входило в план нашей иранской поездки. Мы вообще не подозревали о его существовании, пока нас туда не привёз наш мистический Проводник, сделав изрядный крюк по пути из Исфахана в Кашан. По его словам, ничего похожего не сохранилось в Иране, а, возможно, и нигде в мире. И, действительно, мы посетили множество святилищ, но этот маленький храм запомнился нам как нечто особенное.

По словам Проводника, это место в течение нескольких веков, ещё до монгольского завоевания, было мистической школой. Таких храмов-школ было много в здешних краях в районе Нетенза, но все их сровняли с землей. Этот храм, единственный, чудом сохранил изначальную архитектуру и настенные росписи, - возможно, благодаря тому, что находился вдали от главных дорог, и монголы просто обошли его стороной. (Следует сказать, что сведений о нём я, вернувшись домой, нигде так и не смогла найти - и в наше время он так же обойден вниманием).

На карте храм обозначен как гробница Имамзаде Султана Хуссейна, однако Проводник предположил, что гробница была установлена позже, а само святое место, как и учение, отражённое в его фресках, - наследие древнеиранских, доисламских традиций.

Я спросила, была ли школа, существовавшая здесь, суфийской, и Проводник ответил, что точно знает только, что эти люди были видящими – теми, чьему духовному зрению открыты как этот мир, так и мир тонкий. Об этом свидетельствуют фрески на стенах храма – не типичные ни для христианских, ни для мусульманских, ни даже для зороастрийских мест поклонения, однако узнаваемые Проводником так, как будто кто-то запечатлел его собственные видЕния.

Росписи стен и купола храма в простоватой, даже несколько примитивной манере, напоминающей стиль народных картинок-лубков, изображают карту духовной вселенной - миров восходящего ряда с населяющими их крылатыми существами – райскими птицами, ангелами и архангелами. Несмотря на прошедшие века, атмосфера мистической Школы чувствуется здесь удивительно сильно, и во многом – благодаря росписям, сделанным художником-духовидцем.

Общий вид настенных росписей в Храме Птиц (здесь и далее – мои фотографии, если не указано иное)

Карта духовного мира в Храме Птиц составлена на символическом языке учения столь древнего, что трудно определить его истоки.

Возможно, они лежат в 4-3-м тысячелетиях до н.э. – временах, когда единый народ праиндоевропейцев населял южнорусские степи, юго-восток Европы и северо-восток Передней Азии. Тогда индо-иранские (арийские) и славянские племена ещё не были разделены и говорили на одном языке. Славянские наречия и мифология стали развиваться самостоятельно только в 1-м тысячелетии до н.э., отделясь от протоиндоевропейской основы, отголоски которой можно найти в греко-римских мифах, в текстах зороастрийской Авесты и индуистских Вед (в последних, собственно, и появилось слово «арии»).

Отделившись от своих «двоюродных братьев», славяне, однако, продолжали весьма тесные отношения с ними – в основном в лице восточных арийских племен, скифов и сарматов Причерноморья - ещё без малого две тысячи лет. Исследователь славянского фольклора В.Н.Топоров полагает, что славянский мир вплоть до конца 1-го тысячеления н.э. являлся западной оконечностью великого индо-иранского культурного круга.

Вот почему крылатые существа на росписи в иранском Храме Птиц так напоминают «солнечных» или райских птиц русских лубочных картинок:

Слева: Райская птица – сирин – с человеческим лицом и короной, лубок 17-18 вв. (фото из Интернета). Справа: две птицы-ангела из Храма Птиц с человеческими ликами в коронах сидят на ветвях райского дерева, вырастающего из ритуального сосуда с двумя птичьими головами.

...Итак, наш Проводник начал объяснение с самого нижнего слоя росписи – описывающего тот уровень, куда попадают души, воплотившиеся в земном мире.

В нижней части фрески хорошо виден дракон, изображённый в виде сосуда с двумя головами. Проводник назвал сосуд словом кашкуль, обозначающим ёмкость для еды и питья, которую носят через плечо дервиши, и сходство действительно есть. Но, как мне кажется, изображение скорее восходит к другим ритуальным сосудам с двумя головами животных, - типа славянской утицы, - общим для всех праиндоевропейских народов, включая арийские племена.

Слева: славянская вышивка с узором в виде утицы и ритуальный деревянный сосуд с ручками в виде лошадиных голов (фото из Интернета). Справа: статуя хранителя врат с двумя головами птицы-Симурга, сфотографированная нами в древней иранской столице Персеполисе.

Вокруг сосуда-дракона на росписи Храма Птиц изображены несколько уток, пьющие из него воду жизни. По словам Проводника, утки символизируют человеческие души, не ведающие ни о чём, кроме мирских попечений и получающие своё питание от дракона (змея или василиска), властителя подлунного мира.

В мифологии всех индоевропейских народов, - от древнеиндийского до древнегреческого, вход в райский сад охраняется драконом (греки называли его Ладоном). Именно он изображён на росписи в Храме Птиц: за двумя головами дракона растут деревья райского сада, на ветвях которых зреют плоды вечной жизни - молодильные яблоки народных сказок, и живут небесные птицы с человеческими лицами.

Кстати, в сказаниях северных народов победивший дракона овладевает способностью понимать язык птиц...

На этом центральном фрагменте старинного персидского ковра из Музея Ковров в Тегеране изображено Древо Жизни с райскими птицами и небесными плодами, которое охраняет огромный дракон-змей.

Русское слово «рай» происходит от древнеславянского названия небесной обители, Страны Солнца, - Ирий или Ирей. Некоторые лингвисты связывают его с иранским аirуā, что означает «страна ариев». В белорусском языке это слово сохранилось как вырай, в украинском – как вирій. Наши славянские предки считали, что там царит вечное лето, и что именно туда улетают птицы по осени. Они описывали Ирий как волшебный сад, где растут деревья и цветы несравненной красоты, а населяют его крылатые существа, поющие неземные мелодии завораживающими голосами, от которых человек может потерять разум. Позже, уже во времена христианства, этих полуптиц-полуангелов стали называть сиринами или алконостами на византийский манер.

Интересно, что эти существа, которых мы считаем лишь сказочными или мифическими, вполне реальны – хотя их реальность почти не пересекается с нашим миром. Наш Проводник сказал, что некоторые группы ангельских существ, с которыми он общается, действительно имеют облик птиц с человеческими лицами, и они потрясающе красивы. Его рассказы подтверждаются словами мистика Даниила Андреева, который в книге «Роза мира» подробно описал виденные им тонкие миры, куда в посмертии возносятся души праведников, родомыслов и героев. Эти метафизические области, до некоторой степени совпадающие с географическими контурами соответствующих культурных общностей на земле, по словам Андреева, служат обиталищами будущих ангелов:

«Это чудеснейшие творения Божии, и если мы вспомним сиринов и алконостов наших легенд, мы приблизимся к представлению о тех, чье присутствие украшает жизнь в затомисах [надстоящих над землёй метафизических слоях восходящего ряда] Византии и России: к представлению о существах, предопределенных стать потом «солнечными архангелами». В других затомисах обитают иные существа, не менее прекрасные».

Вполне вероятно, что крылатые существа с человеческими лицами и коронами на головах на росписях Храма Птиц изображают как раз сиринов и алконостов Ирия - рая праиндоевропейской метакультуры.

Там камни ценные цветут,
Там все в цветеньи вечно юном,
Там птицы райские живут,
Волшебный Сирин с Гамаюном.
И если слышим мы во сне
Напев, который многолирен,
В тот час, в блаженной той стране,
Поет о счастьи светлый Сирин.

Такими увидел (или услышал) ангельских птиц поэт «серебряного века» Константин Бальмонт. Ему вторит Александр Блок, тоже вдохновлённый образом сирина:

Густых кудрей откинув волны,
Закинув голову назад,
Бросает Сирин счастья полный,
Блаженств нездешних полный взгляд.
И, затаив в груди дыханье,
Перистый стан лучам открыв,
Вдыхает всё благоуханье,
Весны неведомой прилив…
И нега мощного усилья
Слезой туманит блеск очей…
Вот, вот, сейчас распустит крылья
И улетит в снопах лучей!

Сирины и алконосты русских средневековых легенд - это райские птицы-девы славянского языческого бога солнца Хорса, приносящие счастье. Древнерусское имя бога солнца Хърсъ, согласно наиболее распространённой версии, происходит от персидского xuršēt‎ - «сияющее солнце». (Кстати, название нашей Солнечной системы - Орс в «Рассказах Вельзевула» Г.И.Гурджиева - также от этого корня).

Проводник обратил наше внимание на то, что изображения бога Солнца с человеческим лицом, дарующего свет, пищу и жизнь всем существам – и земным, и небесным, присутствуют на множестве фресок Храма Птиц:

Отличие, однако, в том, что райские птицы, алконосты и сирины, воочию видят бога солнца (демиурга Солнечной системы) и питаются его светом, воплощенным в небесных плодах, тогда как существа земли могут видеть его лишь опосредованно - как свет физического Солнца, а питание их приходит от змея – властителя мира подлунного.

По словам Д.Андреева, сирины и алконосты, хотя они и не бессмертны, не проходят через опыт смерти, как земные существа. Они переживают преображение, после которого становятся частью коллективных существ, называемых архангелами. Духовное становление каждой культуры охраняется целым сонмом этих блистающих существ, а среда их обитания пронизана играющими снопами света. Мир архангелов Высшего Круга венчается миром Начал.

В Храме Птиц этот мир, вполне символично, изображен на самой вершине купола и олицетворён четырьмя Архангелами, которые перед престолом Господа и охраняют четыре стороны света.

Проводник обратил наше внимание на изображение их рук в виде ладоней-оберегов (такие до сих пор можно встретить во многих народных традициях), а также на то, что четыре Архангела на самом деле являются частями Единого - Творца проявленного мира.

Имена четырёх архангелов - Гавриил (Габриэль, Джабраил), Михаил (Михаэль, Микаил), Исрафил и Азраил (Уриэль), знакомые иудейской, христианской и исламской традициям, не являлись частью знания праиндоевропейской культуры – возможно, это более поздние наслоения. Архангел Гавриил, как считается, был посредником между Богом и пророками. Архангел Михаил возглавляет небесное войско и держит под контролем тёмные силы. Роль других двух архангелов в разных религиозных традициях описывается по-разному, но все четыре архангела являются Божиими вестниками и посредниками.

Изображения самого Творца в Храме Птиц нет, но к центральной точке купола прикреплен шнур светильника, освещающего Храм. То, что лежит за пределами проявленного мира, не подвластно кисти художника или слову поэта. Восприятие его доступно лишь Влюблённым – и о них, великих суфийских мистиках Хорасана, будет продолжение рассказа об Иране.


Не вечный образ твой, не преходящий.
Лик подлинный свой человек не знает,
Зрит облик в зеркале ненастоящий –
Мираж, что гладь металла отражает.

Пред зеркалами тяжело вздыхаешь,
Поверхность гладкую дыханием туманя.
Дыханье скрой – как если ты ныряешь,
Подобно перл ловцу, в безбрежном океане.

Разрушит даже малое движенье
Мелькнувший в зеркале твой образ настоящий.
Бездвижный и с дыханьем в затаеньи,
Не мертвым будь,
не бодрствующим,
не спящим.
Не будь ничем.
Ведь то, чего желаешь,
Что ты искал, все обойдя на свете,
Обрящешь, только если потеряешь
себя в Возлюбленном...
Ты просто станешь этим.

Фарид-ад-дин Аттар

Перевод АсСалам

Вид из окна теккии, Дарья-Нур, Бразилия, 2015

Следует понимать, что метафоры в стихах суфийских поэтов - не только красивый оборот речи. Они - оставленная нам карта Пути, описание внутренних процессов, руководство к действию. Поэзия Аттара, его Работа (амал) и его практика – неразъемлемое целое.

Фарид-aд-дин Аттар родился в окрестностях Нишапура - одного из духовных центров Персии того времени. Считается, что псевдоним «Аттар», что означает «фармацевт» или «парфюмер», происходит от его профессиональной принадлежности (в средние века изготовлением духов и лекарств занимались одни и те же люди). Однако, как мы знаем, происхождение прозвищ великих суфиев не случайно и всегда отражает их особую роль в системе Традиции. На тайном языке суфиев Аттар означает «Алхимик» или «Мастер Эссенций» - тот, кто извлекает экстракт, вытяжку из первичного сырья, осуществляет алхимическое преобразование обычных субстанций в эссенции духа. Упражнения, где используется задержка дыхания - часть практик внутренней алхимии.

Как пишет Идрис Шах в книге «Суфии», Традиция приписывает Аттару также введение упражнения, получившего название «Стоп!». Оно заключается в том, что по команде Учителя, ученики, чем бы они ни были заняты в данный момент, обязаны застыть, прекратив любое движение, тогда как Учитель передает им благодать (бараку). Считается, что, подобно тому, как задержка дыхания останавливает функционирование нафса - низшего «я» - и дает возможность Высшему Я человека проявить себя, внезапное прекращение всех действий («остановка времени») помогает сознанию человека подняться на высшую ступень за счет сдержанной энергии физического действия.

В связи с этим интересен также другой факт, упоминаемый Шахом: имя «Аттар» при его преобразовании с помощью суфийской системы кодирования абджад, превращается в слово КиФФ – «остановка», которой и обозначается упражнение «Стоп!». (Впоследствии это упражнение перешло в практики дервишеского ордена Накшбанди, от которых его перенял Георгий Гурджиев).

*****

О жизни Аттара ходит множество историй, часть из которых представляют из себя скорее легенды или фабулы, нежели реальные события. Такова, например, история его суфийской инициации:

Как-то раз Аттар сидел в своей процветающей лавке, окруженный лекарствами и духами, и погруженный в заботы пациентов, которых к нему наведывалось до пятисот человек в день. Вдруг у дверей появился странствующий дервиш и стал пристально смотреть на владельца лавки полными слез глазами. Фарид-aд-дин велел посетителю уйти.

«Не беспокойся, мне-то нетрудно уйти, - сказал путник, - кроме этого рубища, у меня ничего нет. А вот как тебе уйти от всего этого дорогостоящего барахла? Вот о чем стоило бы тебе побеспокоиться».

Слова дервиша что-то перевернули внутри Фарид-ад-дина - вскоре он оставил лавку и отправился по святым местам, останавливаясь в разных городах и учась у суфийских Мастеров. Так Аттар встал на путь суфиев.

Вернувшись после многолетнего паломничества в Нишапур, Аттар начал писать книги. Всего за его жизнь их было создано более ста, важнейшей из которых, несомненно, является всемирно известное поэтическое произведение Мантик-ут-тайр, «Беседа птиц».

Согласно Традиции, когда Аттар был уже в преклонном возрасте, отец маленького Джалалуддина Руми привел ребенка к знаменитому суфию. Старец передал ему суфийскую бараку, благословил и подарил одну из своих книг, сказав: «Этот отрок зажжет для мира огонь Божественного восторга». Впоследствии Руми писал о своем благодетеле: «Аттар обошел семь городов любви, а мы прошлись только по одной улице».

Даже смерть Аттара стала частью легенды о нем, послужив уроком, заставляющим задуматься об истинной ценности того, что человек считает собой:

...Когда орды Чингисхана завоевали Персию в 1220 году, и Аттар попал в плен, он был уже очень стар. Как известно, Чингисхан боялся шаманов и всех людей высших духовных достижений, и, находя таких людей на завоеванных территориях, пытался привлечь их в свое окружение. Поэтому когда один из высокопоставленных монголов узнал о славе Аттара как человека Знания, он тут же предложил за старца тысячу монет. Аттар посоветовал своему хозяину повременить, сказав, что предложенная сумма - не настоящая его цена. Однако других покупателей не нашлось, и в конце концов кто-то предложил за немощного старика всего лишь охапку сена. Аттар сказал: «Отдай меня за сено, потому что это и есть моя настоящая цена», за что был в гневе убит хозяином.

Суфий словно предвидел свою мученическую смерть, говоря в одном из стихов:

О Боже! Возьми мою душу, когда я буду распростерт на земле в молитве,
Исходя кровавыми слезами и сo лбом, испачканным в земле.

*****

В главном труде своей жизни – «Беседе птиц» (иногда название книги переводят также «Язык птиц» или «Парламент птиц») Аттар описывает семь Долин, которые предстоит пересечь птицам, отправившимся на поиски своего короля - мистического Симурга. Семь Долин на самом деле представляют из себя ни что иное, как стоянки-макам (ступени развития) суфийского ученика, через которые разные люди проходят в разной последовательности.

Первая из них называется Долиной Поиска. Здесь путешественник сталкивается со всевозможными трудностями и испытаниями, преодолев которые, он попадает в Долину Любви.

В Долине Любви путник достигает понимания того, что любовь не имеет ничего общего с рассудочностью.

За ней идет Долина Понимания, где путешественник постигает, что любое знание временно, тогда как подлинное понимание, будучи достигнутым, отпечатывается в сущности человека навсегда.

В Долине Непривязанности путешественник освобождается от власти желаний и зависимости от земных связей и вещей. Когда человек проходит эту Долину, он обретает удовлетворение самодостаточностью.

Пятая долина называется Долиной Единства. Здесь мудрый Удод разъясняет другим птицам, что, хотя они видят вокруг себя множество вещей, в реальности существует только Одно, полное и завершенное в своем Единстве. До тех пор, пока существо ощущает себя отдельным от Единства, для него будут существовать добро и зло, но как только сущность становится способной раствориться в Божественной сущности, двойственность поглощается любовью.

Когда достигнуто Единство, человек забывает себя и свою самость в Долине Восхищения и Изумления.

О сути того, что происходит в последней, седьмой Долине Отрешения, не может поведать даже Удод, самая мудрая из птиц. Перед лицом безмерности Божественного океана и земной мир, и мир будущий перестают иметь значение. Как капля, возвращающаяся в бескрайность океана, отдельность искателя перестает существовать, обретая при этом всю полноту существования.

Из тысяч птиц, отправившихся в Путь, только тридцать дошли до места назначения. Когда их сознание растворилось в сияющем свете понимания, птицы увидели, что они сами и есть таинственный Симург, - и всегда им былисимург» означает «тридцать птиц» на персидском). Исчезнув в Симурге, искатели нашли истинное бессмертие.

Так говорит Аттар, завершая свой великий труд: до тех пор, пока человек не потеряет себя, он не обретет свое подлинное Я.

...Ведь то, чего желаешь,
Что ты искал, все обойдя на свете,
Обрящешь, только если потеряешь
себя в Возлюбленном...

Ты просто станешь этим...




Однажды улицей Багдада проходя,
Услышал суфий зазывалы крик:
«Кто купит меду? Меда целая бадья,
Отдам задешево, скорей бери, старик!»

Ответил суфий: «О купец благой,
Не дашь ли ты немного просто так?»
А продавец ему: «Да что ты, Бог с тобой,
Какою мухою укушен ты, чудак?
Видать, лишился ты, мой друг, ума,
Кто ж вещь хорошую уступит задарма?»

Но тут раздался голос в вышине:
«О суфий, поприбавь радений пыл,
Чтоб на ступеньку ближе стать ко Мне.
Тогда, чего бы ты ни попросил,
Получишь даром - все за ничего,
А если хочешь ты, то даже сверх того».

Фарид-ад-дин Аттар
из поэмы Мантик ут-тайр, «Язык Птиц»

Перевод АсСалам

Фотография сделана мной в Фесе, Марокко, 2018





С последним вздохом Твое имя я скажу.
Вся жизнь моя надежде вслед бежит:
Стать пеплом Твоего огня.

Я кубка хмельного вина не попрошу,
Что ангел мог бы мне преподнести.
К чему хотеть вино? Скажи, к чему,
Когда любовь Твоя пьянит меня?

И утром ранним в день последний мой,
Когда я голову из пыли подниму,
То будет лишь, чтобы искать Тебя,
То будет лишь, чтоб быть с Тобой.

Омар Али-Шах

Перевод © Ассалам, 2014

Примечание переводчика:

Оригинал этой песни был написан суфийским Учителем Омаром Али-Шахом, Агой, на дари - старинном диалекте персидского, на котором говорят в Афганистане, его родине. К сожалению, я не могу привести аудиозапись чтения Агой его произведения на дари, но я постаралась в русском переводе сохранить общее звучание, ритм и каденции оригинала.

AGHA'S SONG

With my last sigh
I shall pronounce Your name.
My life flees after the hope
Of being ashes from Your fire.

I do not want the wine glass
That an angel could give me.
Why want wine
When I am inebriated by Your love?

In the morning of my last day
When I raise my head from the dust,
It shall be to seek You
To be with You.


Omar Ali-Shah
© АсСалам
assalam.enneagon786@gmail.com
Made on
Tilda